Убийца из прошлого

Из-за нескольких смертельных случаев и аварий, произошедших на Шпицбергене зимой сорокового – сорок первого, требовалось нанять новых людей как на временную работу, так и на постоянные места для посменной работы в шахтах. Фру Халворсен билась с утра до вечера, бегала по отделениям службы занятости, звонила и писала. И не зря гордилась успехами. Этим вечером угольная баржа «Мунин» должна была отплыть с пассажирами на борту, и всем были выправлены проездные документы от Морского директората. Хирд проинспектировал судно и конфисковал то оборудование, которое фру Халворсен не сумела спрятать как следует, но в конце концов также дал добро на отплытие. На север отправлялись четырнадцать новых сотрудников и кое-кто из прежних ребят, большинство из них – в Лонгиер на восстановление систем, разрушенных во время оползня и пожара на новой шахте номер два.

Все вопросы были улажены. Ей оставалось только убедиться, что оборудование и провиант готовы к транспортировке в гавань, где их ждёт корабль «Мунин».

Он сидел на ящиках, предназначенных для отправки в Свеа: голова прислонена к стене, рот открыт. Красное лицо, на потном лбу слипшиеся волосы. При вздохе в груди хрипело и хлюпало. Фру Халворсен подумала было, что мужчина пьян и что это один из тех бедолаг, которые практически живут на пристани. Но, подойдя ближе, она увидела, что он болен. И решила позвать полицию, поскольку на нём была чёрная форма ленсмана. А что, если это переодетый участник Сопротивления в бегах? Государственная полиция прислушивается к хирду, харстадский участок нашпигован нацистами и информаторами. По городу ходили тревожные слухи о пытках, о высылке заключённых в Германию и даже о расправах. Фру Халворсен побежала на склад, но не нашла никого, кто мог бы ей помочь.

Управляющий Сульберг уже решил было идти узнавать, не случилось ли с ней чего, когда она возникла на пороге конторы, запыхавшаяся после подъёма по крутой лестнице.

– Возле склада, на ящиках для Свеа, сидит человек. Он, похоже, болен. Я пробовала с ним заговорить, но он в ответ лишь невнятно бормочет.

– Немец? В форме? – Управляющий по собственному опыту знал, что в дела, творящиеся порой под окнами их конторы, лучше не вмешиваться.

– Нет, не немец. Но в форме норвежского ленсмана. Поискала у него в карманах документы. Он издалека, из Киркенеса.

Только теперь фру Халворсен заметила молодого человека у своего стола.

– Ах да, вы вернулись. Решились ехать? – Она взглянула на сумку и мешок. Что-то тут было не так. – Это всё, что вы с собой берёте? На Шпицбергене зимой холодно.

Но тут вмешался управляющий:

– Так нам звонить в полицию? Если тот человек серьёзно болен, нужно найти ему врача. Как, вы говорите, его зовут?

– По документам – Бьёрн Кнутсен. Документы в порядке. У него проездной пропуск на вечерний рейс компании «Хуртигрутен». Но я не уверена, что он перенесёт такое путешествие.

Молодой человек у стола вдруг заговорил – в первый раз с тех пор, как переступил порог конторы:

– Не могли бы вы сначала подписать мой контракт? Ведь «Мунин» скоро отходит.

– Похоже, он тяжёлый мужчина. Вряд ли у нас получится поднять его в контору по лестнице. Но ведь и оставить его на ящиках нельзя, – продолжала фру Халворсен, обращаясь к управляющему. – С вашей помощью я могла бы довести его до моей квартиры. Она отсюда недалеко, к тому же – на первом этаже. Положим его на диван и вызовем доктора.

При этих словах краснота залила её шею и лицо. Фру Халворсен была вдовой и жила одна.

Но управляющему и в голову бы не пришло заподозрить в своём секретаре чувства, отличные от сострадания. Да и нельзя было с ней не согласиться. Безопаснее всего было не посвящать харстадскую полицию в дела незнакомого ленсмана.

– Можете подождать несколько минут? – обратился он к молодому человеку.

Им потребовалось больше, чем несколько минут. Когда фру Халворсен вернулась, молодой человек уже был на пути к двери. Она пришла одна. Теперь, когда ленсман из Киркенеса был устроен в её гостиной, когда на ногах у него был плед, на столике – стакан воды, а в кресле рядом – управляющий Сульберг, который уже позвонил доктору, и доктор обещал скоро прийти, к фру Халворсен вернулась её обычная деловая хватка.

– Так, теперь взглянем на ваши документы, – сказала она, усаживаясь за свой письменный стол.

Удостоверение оказалось таким запачканным, что буквы едва можно было разобрать. Здешний, из Харстада. Девятнадцать лет, хотя выглядит старше. Работал плотником, ещё служил машинистом на маленьком рыбацком судне. Хочет на место шахтёра, также готов служить разнорабочим на жалованье. А что у него за говор?

– У меня мать с юга, – улыбнулся молодой человек, обнажив жёлтые зубы. Видимо, закоренелый курильщик.

– Никаких медицинских справок?

– Не, как бы я успел-то? Мне хирд на пятки наступает.

– С оружием дома разобрались? Семью предупредили?

– Ну да, уладилося всё. – Уснащая свою речь всем, что знал из северного наречия, он пересказал историю о ссоре с немцами, услышанную в кафе.