Убийца из прошлого

Смятение матери передалось ребенку, девочка захныкала.

— Перестань, тетя не любит, когда детки плачут, — принялась успокаивать дочку Желейкина.

— Почитай. — Малышка схватила книжку и сунула матери.

— Потом. Картинки пока посмотри.

— А ты?

— Мне надо с тетей поговорить. — Желейкина жестом пригласила Сашеньку в гостиную, где они сели за круглый стол, одна против другой.

Обстановка в квартире отличалась от той, что княгиня ожидала увидеть в жилище «ночной бабочки» — дорогие обои, уютная мебель, фотографические портреты в рамочках по стенкам. Вероятнее всего, клиентов Желейкина тут не принимает, просто живет с ребенком.

— Кто вы?

— Княгиня Тарусова, жена присяжного поверенного, который защищает убийцу Франта. Якобы убийцу. Ведь он невиновен, Франта застрелили вы.

Конечно, Сашенька так не считала, иначе не рискнула бы сюда заявиться. Просто решила огорошить «бланковую» для острастки. А то начнет запираться.

Желейкина вскочила:

— Вы ошибаетесь.

— А кто? Кто убил? Дуплет?

«Бланковая» разрыдалась. Сашенька, заметив на буфете графин, налила Желейкиной воды. И чуть не выронила стакан, потому что внезапно в гостиную ворвались обманутая прислуга вкупе с дворником.

— Барыня, простите, — неопрятная рябая девка кинулась к Желейкиной, тыча пальцем в Сашеньку. — Они-с обманом.

— Ступай, — утирая слезы, велела ей хозяйка.

— А за дверь кто заплатит? — уточнил дворник.

— Что с дверью? — забеспокоилась Желейкина.

— С петель снял, она велела, — указал он пальцем на рябую девку.

Желейкина подошла к буфету, сняла с шеи ключ, открыла ящик, достала дорогой porte-monnaie.

«Не крокодиловой ли кожи?» — мелькнуло у Сашеньки.

— Рубля достаточно?

— Достаточно полтора.

Поклонившись, дворник ушел, прислуга за ним.

— Рассказывайте, — сказала Сашенька, когда они с Желейкиной снова уселись за стол.

— Один клиент, из постоянных, скотопромышленник, Павлом Терентьевичем звать, завсегда в Серапинской останавливается. А меня вызывает на ночь. В то утро я как раз от него выходила. И столкнулась в коридоре с Франтом.

— Тоже клиент?

— Да… то есть был… — снова разрыдалась Желейкина. — Увидев меня, Франт обрадовался. Мол, добрый знак, всегда удачу ему приношу. — Проститутка всхлипнула, хлебнула воды. — Потому пригласил в номер. Предложил заказать шампанского, устриц, но я отказалась: к дочке спешила. Попросила его побыстрее. Мигом разделась… ну почти разделась… панталоны Франт сам стянул. Я нарочно их завела, мужчины сильно возбуждаются, когда их снимают.

Привычное нам нижнее белье стали носить лишь в двадцатом веке. До того мужчины обходились кальсонами, а женщины — панталонами, да и то преимущественно в зимнее время.

Трусы вошли в обиход с модой на купание и спортивные игры. А бюстгальтеры появились благодаря эмансипации — трудиться в корсетах было затруднительно, а без него блузку было не надеть. Сперва грудь просто бинтовали, потом додумались закрыть ее чашечками из ткани.

Желейкина рассказывала о собственном непотребстве безо всякого стыда, Сашенька с трудом сдерживалась от гнева.

— Франт сунул панталоны под подушку, я уселась ему на колени…

— Попрошу без гнусностей, — оборвала проститутку княгиня.

— И тут в номер постучали.

— Он заперт был?

— Да, я всегда в гостиницах запираюсь на ключ. Знаю я этих коридорных — приоткроют дверь и пялятся. Франт крикнул: «Позже! Занят!» Но в ответ раздалось: «Открывай, а то без приглашения зайдем». Я узнала голос — Ломакин.

— Тоже ваш клиент?

— Один-единственный раз. Больше — ни за какие деньги.

— Почему?

— Вам лучше не знать.

— Что было дальше?

— Франт побелел. Знаками показал мне спрятаться в ванной комнате. И платье чтоб забрала с собой. Потому что замечательным был, не то что другие. Мужчины к нам как к скотине относятся, справят нужду, и проваливай. А Франт и цветы дарил, и нежности говорил, и про Лизоньку спрашивал. И даже в свой смертный час о ней подумал, о том, что пропадет без меня. Потому спрятаться и велел. Как только я закрылась, накинул халат и открыл Ломакину с Дуплетом.

— А его как узнали? Тоже по голосу?

Желейкина кивнула.

— Тоже ваш клиент?

— Нам выбирать не приходится.

— Рассказывайте дальше.