Убийца из прошлого

— Я ничего не видела, но все слышала. Франт сперва шутить пытался: «Здорово, Ломака. Привет, Дуплет. Какими судьбами?» В ответ: «Да вот должок пришли стребовать». Франт: «Что-то не припомню, чтоб одалживал». Ломакин как закричит: «А разве не ты меня жмокнул?»[25] И сразу выстрел. А потом я услышала грохот, будто человек на пол рухнул. Ломакин в крик: «Что ты наделал, орясина? Я в подвал его хотел сунуть, деньги чтоб вернул». Дуплет стал оправдываться: «Так он руку в карман сунул. Вдруг револьвер?» — «А ну, проверь», — велел Ломакин. «Кажись, деньжата», — сказал Дуплет. «Сколько?» — «Триста, четыреста, четыреста пятьдесят семь». Ломакин снова кричать: «Франт тридцать кусков стырил. Кто их теперь вернет?» Я услышала звук пощечины, видимо, «иван»[26] гориллу свою ею наградил. «И что нам делать?» — спросил после паузы Дуплет. «Что, что? Заголяясь бегать!» — «Это как?» — «Я к Малышу пойду…»

— К малышу? — удивилась княгиня.

— Хозяин гостиницы, Малышев его фамилия. «А ты дуй в участок, тащи сюда Добыгина». — «А ежели не пойдет?» — спросил Дуплет. «Тогда жалованья больше не получит. Так и передай!» На мое счастье, в ванную комнату они не заглянули. И даже номер за собой на ключ не закрыли. Как только ушли, я выскочила и понеслась в номер к Степану Терентьевичу.

— Зачем?

— Из гостиницы чтоб вывел. Вдруг портье заподозрит, что у Франта была? А про панталоны второпях забыла. Как они к вам попали?

Тарусова объяснила.

— Нет, в суд не пойду, — затрясла головой Желейкина. — Тогда и меня прикончат.

— Пожалейте несчастного Шалина. Мальчику всего восемнадцать.

— А моей дочке пять. Кто ее вырастит?

— Послушайте, мой муж дружен с Крутилиным, он договорится, чтобы вас охраняли.

— А клиентов как прикажете навещать? С сыскарями в обнимку?

— Я очень прошу…

— Уходите.

— Я…

— Мне правда жаль…

У Сашеньки мелькнула мысль предложить Желейкиной денег. Но даже если та согласится, обойдется это дорого, слишком дорого. Проститутка точно не бедствует, porte-monnaie, когда-то принадлежавшее Франту, разрывалось от купюр.

Porte-monnaie!

— Пожалуй, я вашего дворника отправлю на Большую Морскую, — вместо прощания огорошила «бланковую» Сашенька. — Агенты проведут обыск, найдут porte-monnaie крокодиловой кожи. Оно ведь Франту принадлежало?

— Да, — потупилась Желейкина. — Ломакин его на пол бросил. А я прихватила. На память…

— Кто знает, в чем полиция вас обвинит? Только ли в краже porte-monnaie? Могут и убийство приписать.

— Пощадите…

— Едем к мужу.

— Мне не на кого оставить Лизоньку.

— Значит, поедет с нами.

Выговский был раздавлен. Мало того что Александра Ильинична его не позвала, когда пришла Алина, так теперь настаивает на том, чтобы процесс вел не он, а Дмитрий Данилович.

— Дело поручили тебе, — убеждала мужа Сашенька. — С какой стати Антон Семенович будет вместо тебя на процессе? У него даже диплома нет.

— А с этим согласен, — сказал Дмитрий Данилович, до сей секунды колебавшийся, чью сторону принять.

— Я ваш помощник, — напомнил Выговский.

— И с этим согласен. Но про то, что не получили диплом, признаться забыл…

Антон Семенович был изгнан из университета на последнем курсе за участие в студенческих выступлениях. Дмитрий Данилович тогда тоже пострадал — его лишили кафедры.

— Значит, решено, — поднялся с кресла Тарусов. — Нынешним летом сдаете экзамены экстерном и вот тогда…

Выговский промолчал. Ему было обидно, обидно до слез.

— Александра Ильинична обещала мне охрану, — напомнила Желейкина, о которой в пылу спора забыли.

Дмитрий Данилович с удивлением повернулся к супруге: мол, что-что ты обещала?

— Обратись к Крутилину, — подсказала Сашенька.

Поразмыслив, Тарусов счел, что этого делать не стоит:

— Антон Семенович считает, что у Ломакина в сыскном осведы. Если освед узнает о местонахождении нашей очаровательной Машеньки…

Сашенька чуть не поперхнулась. Нашел кому комплименты отсыпать. И почему Диди так и тянет на порочных женщин?

— …Ломакин расправится с ней до суда. И значит, о ней никто не должен знать.

Княгиня встала:

— Можно тебя на минуточку?

Они вышли в коридор:

— Если не приставить к твоей Машеньке полицейских, она сбежит.

— А где у нас полицейские? — обвел рукой пустой коридор Тарусов. — Раз их нет, просто предложим переночевать у нас…

— Что?

— Не в наших интересах, чтобы скрылась…

— Ладно. Но имей в виду — сегодня спишь в моей спальне.

Антон Семенович демонстративно не остался на ужин. Проходя мимо дома, где проживал Крутилин, неожиданно для себя поднялся к нему.

В качестве начальника Иван Дмитриевич был суров, но всегда справедлив. Нынешний же патрон Дмитрий Данилович даже когда журил, словно извинялся. Этим и подкупал. Но сегодня вдруг показал истинную личину: вдруг отступился от собственных слов, пошел на поводу у жены, на поводу у собственного честолюбия, обмакнув Выговского в грязь.

Крутилин в детской играл с сыном:

— Папа, папа, купишь лошадку?

— Зачем? Знаешь, сколько с ней хлопот? Овес насыпь, бока почисть, из стойла навоз выгреби. На извозчике дешевле…

— Да нет, класненькую[27]. Как у Володи Талусова.

— А-а-а, качалку? Ну это пожалуйста. Вот скоро Рождество…