Убийца из прошлого

Сашенька! Какая нелегкая ее принесла? Князь надеялся, что спать легла. Не дай бог, опять станет задираться к Наталье.

— Тертий, ты разве не помнишь, куда я приказала положить их шубы? — многозначительно спросила княгиня.

Тот хлопнул себя по лбу:

— Ах да!

— Немедленно их принеси! Лёшич, я выяснила. Подоконниково в десяти верстах от станции Веребье, в час ночи туда отходит курьерский.

— Значит, это ты приказала спрятать одежду? — накинулся на нее доктор. — Мы тут битый час торчим.

— Ты едешь или нет?

Лёшич отрицательно покачал головой.

— Тогда я еду сама. — И княгиня опять удалилась, на сей раз к себе.

Нет бы Наталье Ивановне прижаться к мужу, положить ему голову на плечо и задумчиво помолчать. Вместо этого она устроила сцену:

— Ты позволил надо мной издеваться, выставил меня на посмешище!..

— Пойми, у ее сиятельства расстройство, она вчера пережила нападение.

— Жаль, что ее не убили.

— Замолчи.

— Она вываляла меня в грязи. А ты… разве не аплодировал ей?..

— Прошу, не надо. Ты ведь знаешь, я всем обязан Стрельцовым[45]. И ты обязана. Александра Ильинична взяла тебя на службу, была добра. Мы не встретились бы, если б не она.

— И слава богу! Проклинаю тот час, когда переступила порог ее дома, когда увидела там тебя. Зачем ты женился? Ты ведь не любишь меня. Любишь ее! Вот и катись!

— Наташа…

Прыжова выхватила у мужа трость и огрела извозчика:

— Останови.

— Давай поговорим, — сделал попытку к примирению Алексей.

— Вылезай!

— Ната…

— Убирайся…

Извозчик слушал, усмехаясь в усы. Чудно у них, у господ. Коли в бабу бес вселился, совестить ее бесполезно. Двинуть надобно между глаз, а потом вытащить на снег и попинать для острастки. Только тогда бес отпустит. А барин вместо этого зайчиком скачет, хвостик поджав.

Прыжов забрал протянутую трость, взял саквояж, вылез из саней, сделал шаг к вознице, сунул рубль:

— Отвезешь, как договаривались, Девятая линяя, дом пятнадцать. И проследи, чтобы дворник пустил барыню в дом.

Ямщик вздохнул, ну что за тюфяк? Сунул монету в полушубок и стеганул кобылку.

Сани понеслись. Прыжов провожал их растерянным взглядом, пока они не скрылись за поворотом.

— Никуда тебя не пущу, — в это же самое время заявлял жене Дмитрий Данилович.

— По какому праву?

— Я твой муж.

— У меня отдельный паспорт.

В конце минувшего лета Сашенька застала мужа со стенографисткой. Их брак не распался чудом. Одним из условий княгини был отдельный от мужа вид. Вот и пригодился.

— Ехать в Новгородскую на ночь глядя… Глупость, безрассудство!

— Глупость волочиться за профурсетками. Но ты же волочился. Чем я хуже?

— Господи, сколько можно припоминать. Мы давно помирились.

— Это не значит, что я тебя простила.

— Ах так? И как мне заслужить прощение?

— Поехали вместе.

Конечно, отпускать Сашеньку одну Тарусов не хотел, но и идти на поводу тоже.

— Завтра не могу. Фанталов просил о срочном рандеву.

— Предлагаешь отложить чужие похороны?

— Возьми с собой Тертия.

— Верхом на кровати? Ты забыл? Ему прописан постельный режим.

Алексей поджидал Сашеньку на дебаркадере[46] Николаевского вокзала. Настроение у него было отвратительное. И все из-за проклятущей тещи. Зря Прыжов радовался, что они ровесники и по этой причине легко найдут общий язык. Увы, за пять лет, прошедшие со смерти супруга, Анна Васильевна сильно изменилась. Стала властной, капризной, не терпящей возражений ни от кого — ни от единственной дочери, ни тем более от ее мужа. Теща помыкала им, издевалась, разве что в угол не ставила. Алексей поначалу терпел, потом стал давать отпор. Наталья металась между дорогими людьми, в результате перессорилась с обоими.

Может, Сашенька права? Может, и впрямь они не пара?

На дебаркадере было ветрено, Прыжов повернулся спиной к вокзалу, чтобы не задувало. Потому не заметил, как подошла Тарусова:

— Лёшич? Решил проводить? Тронута до печенок.

— Наталья по дороге вошла в амбицию, устроила сцену. И вот, я здесь. Готов ехать.

— Право, не стоит. Пропустишь заутреню. Я себе не прощу.

— Послушай, хватит. Разве ты не этого добивалась?

— Когда мужчина уступает, потому что выгнала другая, это — не победа, а оскорбление.

— И все же… Я врач, судебный эксперт, патологоанатом. Кому, как не мне, исследовать труп? Да и никто тебя не подпустит к нему! Давай билет. И езжай домой. Диди, верно, сходит с ума.

— У него был шанс. Но ему важнее Фанталов. Так что едем вместе.

— С ума сошла?

— Чья репутация тебя волнует? Моя или твоя?

Глава 8, в которой княгиня Тарусова узнает про доманю и хохликов

Воскресенье, 6 декабря 1870 года,

Новгородская губерния, Маловишерский уезд, станция Веребье

Сашенькиным соседом по купе (Прыжов приобрел себе билет второго класса) оказался подвыпивший штабс-капитан, который сразу сообщил, что весь день праздновал повышение в чине и ночью намерен продолжить.