Убийца избранных: Конрад (СИ)

Конрад поклонился всем и покосился на жену Кагана. Почему она оставила избранного, не взяла с собой?

— Это вы всё построили? — спросила женщина, даже не глядя на Конрада. Её больше увлекал свод, высокие окна, на которых узорная сетка отбрасывала на пол тени в виде цветов. Там, где в будущем будут столы и ученики, все еще валялся строительный мусор, но взгляд девушки ни на секунду не опускался, будто она знала, что это разрушит всю магию архитектуры.

— Я всего лишь завершил дело моего друга. А он начал благодаря господину Ламушу и нашему величественному Кагану.

Девушка на этих словах улыбнулась еще шире. Настолько невинно, будто сама еще была совсем ребенком.

— Вот здесь следует повесить мой портрет. — сказал Каган. — среди воинов и правителей.

Лицо Ламуша выражало тоску, смешанную со скукой.

— Вы планируете учить чернь править и воевать или… боюсь этого слово, думать.

Каган смутился на мгновение.

— Ну а кем они должны восхищаться? Они будут ежедневно смотреть на того, кто дал им этот шанс!

Девушка все также рассматривая стены, вышла вперед.

— Мой муж, а можем ли мы попросить художников, чтобы они нарисовали образы различных мастеров?

— Портреты плотников и башмачников? — с недоверием отозвался Каган.

— Не совсем. То, как они работают. Люди будут смотреть и… Прости мою дерзость, мой муж. Но если они будут восхищаться тобой, то сами захотят занять место Кагана. Но оно уже твое. Пусть они восхищаются теми, кто им ближе. А ты всегда останешься их правителем. Каждый раз, когда они будут видеть тебя, будут радоваться. И этот день для них станет праздником. Как и для меня, мой господин.

Каган переглянулся с Ламушем.

— Обычные профессии. Для простолюдинов. — Ламуш попробовал это на вкус. — Гильдии будут возмущены. Мы отберем у них часть заработка. Множество одиночек внесут смуту в их дела.

— Что на это скажешь, дорогая? — спросил Каган.

Девушка поджала губы и заозиралась, будто искала поддержки.

— Я не знаю, о, мудрейшие. Но… Гильдии берут в подмастерья уже способных работников или детей своих мастеров. Здесь они смогут готовиться к попаданию в цех. — Её лицо прояснилось. — а лучшие, кроме всего, смогут получить нашу поддержку. Мы оплатим первые два года обучения в гильдии.

Каган самодовольно улыбнулся и посмотрел на своего дядю. Но Ламуш был всё так же серьезен.

— Это повысит конкуренцию между мастерами.

— Да, наверное. Но ведь эти простолюдины, которые отучатся в храме. Они же смогут зарабатывать. Смогут и покупать. Ведь так? — она с надеждой посмотрела на мужа.

Тот кивнул, а девушка продолжила.

— А излишек мы сможем с караванами отправлять в другие страны. Как подарки другим правителям. Уверена, они не знают какие у нас хорошие мастера. У них таких, наверное, никогда не было и не будет.

Каган приобнял её и погладил по голове.

— Всё именно так, моя дорогая.

Но Ламуш не унимался.

— Гильдиям все равно это не понравится. Они будут не довольны.

— По началу. — сказал Каган. — ты тоже выглядел недовольным, когда начал оставлять своих девиц позади. Сейчас выглядишь лучше.

Конрад теперь смотрел на Ламуша во все глаза. Тот будто помолодел, да и опирался на трость больше для вида, чем в виду необходимости. А его проводницы стояли за оградой из гвардейцев.

— Не стоит путать мой каприз с жаждой выгоды у гильдий. — Ламуш погладил бороду. — к тому же, одиночки никогда не смогут выжить при той конкуренции. А даже если и получится… Что ж, но я бы не хотел сообщать эти новости старым мастерам.

— О, они узнают об этом от меня. — отмахнулся Каган. — у них не останется выбора и наши улицы очистятся. Станет больше ремесленников и новые караваны поедут между городами, чтобы торговать и приносить нам серебро.

Тут девушка замерла, посмотрела на Кагана.

— А если мастер сделает нам подарок…

Мужчина усмехнулся.

— Моих даров хватит на всех царей мира.

Девушка замотала головой.

— Нет, именно подарок. Действительно. Чтобы он… Чтобы он выглядел, как само олицетворение его мастерства.

Ламуш снова переглянулся с Каганом.

— И как вы видите это госпожа?

Она потупилась.

— Я не знаю. Я правда не знаю, но каждый из мастеров, наверное понимает что есть вершина его искусства. Такое, что нужно вынашивать несколько месяцев, а потом создавать и создавать, чтобы другие мастера с трепетом смотрели на изделие.

— Кто будет решать, что это действительно мастерская работа?

— Сам мастер? — с надеждой в голосе сказала девушка.

Мужчины засмеялись.

— Дорогая, я видел детей, которые обмазывали навозом повозки и говорили, что это рисунки. Если мастера начнут сами решать, что же для них великая работа, то мы получим кучу кривых горшков, щербатых клинков и доспехов, которые будут опасны для самого владельца.

— Но мы можем заказывать, выбирать какого-то мастера и давать ему задачу.