Убийца королевы

Я кивнул. Даже сейчас, спустя недели, меня преследовало ощущение, что я всецело во власти другого человека. Ночью я просыпался, борясь за воздух, мне снилось, будто пленитель забыл разрешить мне дышать. Мысль о том, что есть и другие и всё это может повториться, была невыносима.

— А если я прикажу? — нерешительно начала королева. — Если пообещаю тебе помочь? Останься со мной, трудись со мной, и я пущу ресурсы империи на поиски лекарства от Чёрной Тени. В книгах здешней библиотеки есть отрывки, рассказывающие о людях, которые могли бы её убрать.

— При всем уважении, ваше величество, однажды вы уже использовали это против меня. Я не верю, что вы потратите все свои возможности, чтобы вылечить одного странствующего картёжника от Чёрной Тени. Вам нужно править империей. Возможно, вы захотите сдержать обещание, но в конечном итоге рациональность перевесит оптимизм. Я лучше возьму фору, пока у меня есть шанс.

— Как думаешь, Келлен, почему в тот день, когда тебя привели ко мне, чтобы казнить, я выбрала тебя?

Я улыбнулся.

— Вы сказали, что у меня доброе лицо.

Королева улыбнулась в ответ.

— Да, сказала. Ты вправду поверил, что этого хватило, чтобы я доверила тебе свою жизнь? Что у меня не было другого выбора?

Я задавался этим вопросом каждый день с тех пор, как здесь появился, и в конце концов пришёл к выводу, что она просто отчаянно нуждалась в ком-то, не имевшем связей с дароменской системой знати и протекций, и поставила на меня.

Королева осторожно подняла Рейчиса и посадила на подлокотник трона. Встала и шагнула ко мне. Подняла одну руку, а другой потянулась к застёжкам платья.

Я в ужасе отвернулся.

— Что вы де…

— Ты знаешь, какой дароменский ритуал совершается, когда правителю исполняется тринадцать лет, как мне будет через два года?

Я услышал слабый щелчок ещё одной застёжки.

— Нет, и знать не хочу, ваше величество.

Я представить не мог, о чём она думает. Я направился к двери.

— Стой, — приказала она.

— Что бы вы ни делали, умоляю, не надо, — сказал я.

Щелчок следующей застёжки эхом разнёсся по мраморному залу.

— Когда дароменский правитель достигает совершеннолетия, в столице устраивают праздник. Люди пируют, в то время как сановники и дипломаты других стран приходят, чтобы засвидетельствовать церемонию.

Ещё одна застёжка.

— Видишь ли, это своеобразная традиция. Король или королева, демонстрируя глубокое смирение, должны предстать перед народом Дарома без короны, без королевских одеяний, вообще без одежды.

— Ваше величество…

— Голыми, — сказала она.

Я услышал лёгкий шелест соскальзывающего верха её платья.

— Спустя два года люди Дарома — аристократы, друзья и враги, даже правители других стран — увидят меня такой, какой ты увидишь сейчас.

— Не увижу, — сказал я.

— Повернись, Келлен, — велела она.

Я покачал головой и приготовился уйти.

— Нечестивые боги белкокотов, Келлен! — услышал я свист Рейчиса. — У неё…

— Нет, мастер белкокот. Пусть он увидит сам. Повернись, Келлен Аргос, — повторила королева.

Приказ был таким чётким, таким бесповоротным, что моя голова повернулась сама собой.

Королева стояла, приспустив верх платья, как пьяная служанка в баре, поощряемая щедростью клиента. Она прикрывалась скрещёнными на груди руками, но показывала обнажённую кожу левого бока. Чуть ниже плеча была извилистая чернота. Слишком сложная и прекрасная, чтобы быть синяком, слишком знакомая, чтобы быть чем-то другим.

— Чёрная Тень, — прошептал я.

Она кивнула.

— Спустя два года, Келлен, я предстану перед миром обнажённой, и меня увидят. Люди увидят это.

Внезапно всё обрело смысл. Наставники, их власть, полное отсутствие страха, что она их сокрушит. Они знали и держали это знание при себе, как рычаг воздействия, чтобы иметь возможность причинить ей боль, когда им заблагорассудится. Вот почему королева выбрала меня. Не потому, что я меткий маг, не потому, что я аргоси, и уж наверняка не потому, что у меня «доброе лицо». Она выбрала меня по той причине, по какой не выбрал бы никто другой в мире. Я был Чёрной Тенью. Как и она.

Мартиус, должно быть, знал. Она находилась в его власти несколько дней. Почему же он не использовал Софиста, чтобы заставить королеву выполнять его приказы?

«Потому что не смог, — понял я. — Она посвятила душу своему народу».

И всё-таки Мартиус мог бы публично объявить о Чёрной Тени. И всё же ничего не сказал. Может, то, в чём он так страстно клялся, было правдой: несмотря ни на что, он был патриотом. Он не хотел погружать империю в хаос, если бы его план провалился.

А хаос и вправду бы начался.

Даже в таком месте, как Даром, королева с Чёрной Тенью никогда не сможет сидеть на троне. Чёрная Тень всегда изгнанник, всегда потенциальная добыча тех, кто думает, что сможет извлечь из него выгоду. Вот почему Чёрная Тень одинока. Всегда.

А если появится ещё один белый пленитель?

Я принял решение, даже не задумываясь.

— Мы должны начать немедленно, — сказал я и едва расслышал собственный голос.