Убийца, мой приятель (сборник)

P. S. Моя сестра Ева просит передать вам сердечный привет. Она рассказала мне, как вы познакомились с ней в Киркби-Мальхаузе, а также что вы увидели её вечером на болоте. Из этого письма вы поймёте, что когда моя любимая сестра вернулась из Брюсселя, я не решился привести её домой, а поселил в безопасном месте в деревне. Даже тогда я не осмелился показать ей отца, и только однажды ночью, когда он спал, мы организовали нашу встречу.

Вот и вся история об этих удивительных людях, чья жизненная тропа пересекла мой путь. С этой ужасной ночи я ни разу не слыхал о них и не видел их, за исключением одного-единственного письма, которое я здесь переписал. Я всё ещё живу на Гастеровских болотах, и мой ум всё ещё погружён в загадки прошлого. Но когда я брожу по болоту и когда вижу покинутую маленькую серую хижину среди скал, мой ум всё ещё обращается к странной драме и двум удивительным людям, нарушившим моё уединение.

1890

Жена физиолога

Профессор Энсли Грей не вышел в обычное время к завтраку. Куранты, стоящие на каминной доске в столовой между терракотовыми бюстами Клода Бернара [70]и Джона Хантера [71], пробили половину девятого, затем три четверти. Их золотая стрелка приближалась к девяти, а хозяин дома до сих пор не появлялся.

Такого ещё не бывало. В течение двенадцати лет, что младшая сестра профессора заведовала его хозяйством, она ни разу не видела, чтобы тот опоздал хоть на секунду. Она сидела перед высоким серебряным кофейником, не зная, что делать – велеть ли опять позвонить в гонг или ждать молча. И та и другая мера могла оказаться ошибочной, а её брат был человеком, не допускавшим ошибок.

Мисс Энсли Грей была худая, чуть выше среднего роста, с внимательными глазами и несколько сутулыми плечами – признак, отличающий особу, вечно сидящую над книгами. Лицо продолговатое и худощавое, с пятнами румянца на щеках; лоб мыслителя, упрямое выражение тонких губ и волевого подбородка довершали её портрет. Белые как снег рукавчики и воротничок, а также гладкое тёмное платье, сшитое почти с квакерской простотой, свидетельствовали об изысканности её вкуса. На плоской груди висел чёрный эбеновый крест. Сидела она очень прямо, напряжённо прислушиваясь и приподняв брови, глаза её нервно озирали комнату.

Вдруг с видимым чувством удовлетворения она тряхнула головой и начала наливать кофе. Из соседней комнаты послышались чьи-то шаги. Дверь отворилась, и быстрой, нервной походкой вошёл профессор. Кивнув сестре, он сел за стол напротив неё и принялся вскрывать письма, пачка которых лежала рядом с его тарелкой.

Профессору Энсли Грею недавно исполнилось сорок три года. Он был почти двенадцатью годами старше сестры. Он сделал блестящую учёную карьеру. Начало его громкой известности положили работы по физиологии и зоологии в университетах Эдинбурга, Кембриджа и Вены.

Его монография «Об экситомоторных нервных отростках» доставила ему звание члена Королевского общества, а его изыскания «О природе батибия с некоторыми замечаниями о литококках» были переведены по крайней мере на три европейских языка. О нём говорили как об одном из величайших современных авторитетов, как о представителе и воплощении всего, что было лучшего в науке. Поэтому неудивительно, что, когда городское управление Бёрчспуля решило открыть медицинскую школу, ему предложили кафедру физиологии. Его согласие имело для представителей города тем большую ценность, что они прекрасно понимали: эта кафедра была всего лишь одним из этапов в его учёной карьере и первая же освободившаяся вакансия в более престижном учебном заведении откроет новую главу его научной деятельности.

Наружностью профессор Грей походил на сестру. Те же самые глаза, черты лица, такой же лоб мыслителя. Но очертания его губ и длинного тонкого подбородка были куда резче, чем у сестры. Просматривая письма, он время от времени проводил пальцами по подбородку.

– Эти девушки очень беспокойный народ, – заметил он, когда в отдалении послышались чьи-то голоса.

– Это Сара! – сказала сестра. – Я поговорю с ней.

Она передала брату через стол чашку кофе и принялась маленькими глотками пить свой кофе, украдкою поглядывая на его суровое лицо.

– Первым большим успехом человеческой расы, – изрёк профессор, – было обретение способности речи. Второй шаг на этом пути был сделан, когда люди научились управлять этой новой способностью. Но женщины до сих пор ещё не сделали этого второго шага.

Когда он говорил, его глаза обыкновенно были полузакрыты, а подбородок резко выступал вперёд; закончив же свою речь, он имел обыкновение раскрывать глаза и сурово смотреть на собеседника.