Убийца, мой приятель (сборник)

– Ах, профессор, у вас один ужасный недостаток, и этот недостаток заключается в вашей неспособности чувствовать природу. Я сказала бы даже, что это недостаток воображения. Скажите, вы не чувствуете волнения, слушая пение дрозда…

– Признаюсь, ничего подобного я не чувствую, миссис Эсдэль.

– …или глядя на нежный колорит этих листьев? Посмотрите, какая богатая зелень!

– Хлорофилл, – пробормотал профессор.

– Наука так безнадёжно прозаична. Она всё рассекает, приклеив к каждому предмету ярлычок, и теряет из виду великое в своём преувеличенном внимании к мелочам. У вас плохое мнение об интеллекте женщины, профессор Грей. Мне кажется, я слышала, как вы говорили это.

– Это вопрос веса, – сказал профессор, закрывая глаза и пожимая плечами. – Мозг женщины в среднем на две унции легче мозга мужчины. Разумеется, есть исключения. Природа эластична.

– Но самая тяжёлая вещь не всегда самая лучшая, – со смехом сказала миссис О’Джеймс. – Разве наука не признаёт закона компенсации? Разве нельзя допустить, что природа вознаградила нас качественно за недостаток в количестве?

– Я так не думаю, – серьёзно заметил профессор. – Но звуки гонга призывают вас к завтраку. Нет, благодарю вас, миссис Эсдэль, я не могу остаться. Меня ждёт экипаж. До свидания! До свидания, миссис О’Джеймс.

Он приподнял шляпу и не спеша направился к выходу по аллее, окаймлённой кустами дикого лавра.

– Он совершенно лишён способности понимать и чувствовать красоту, – сказала миссис Эсдэль.

– Напротив, – ответила миссис О’Джеймс. – Он только что предложил мне стать его женой.

Когда профессор Грей поднимался по лестнице, направляясь к себе домой, дверь его квартиры отворилась и оттуда вышел какой-то подвижный джентльмен. У него был несколько бледный цвет лица, тёмные выпуклые глаза и короткая чёрная борода. Мысль и работа оставили на его лице неизгладимые следы, но по стремительности движений было видно, что он ещё не окончательно распростился с юностью.

– Вот удача! – воскликнул он. – Я ведь непременно хотел повидать вас.

– В таком случае пойдёмте в библиотеку, – сказал профессор, – вы останетесь и позавтракаете с нами.

Они вошли в переднюю, и профессор повёл гостя в своё святая святых. Там он усадил его в кресло.

– Надеюсь, что вы имели успех, О’Брайен, – сказал он. – Я ни за что не стал бы оказывать давления на свою сестру; я дал ей только понять, что я никого так не желал бы видеть своим зятем, как своего лучшего ученика, автора «Заметок о пигментах жёлчи с особой ссылкой на уробилин».

– Вы очень добры, профессор Грей, вы всегда были очень добры. Я говорил с мисс Грей по этому поводу, и она не сказала «нет».

– Значит, она сказала «да»?

– Она предложила оставить вопрос открытым до моего возвращения из Эдинбурга. Я еду сегодня, как вы знаете, и надеюсь завтра же начать своё исследование.

– «О сравнительной анатомии червеобразного отростка, монография Джеймса Мак-Мердо О’Брайена», – громко отчеканил профессор. – Это великолепная тема – тема, затрагивающая самые основания эволюционного учения.

– Ах, она ч'yдная девушка! – воскликнул О’Брайен во внезапном порыве свойственного кельтской расе энтузиазма. – Правдивая и благородная душа!

– Червеобразный отросток… – начал профессор.

– Она настоящий ангел… – прервал О’Брайен. – Боюсь, что её отталкивает от меня моя защита свободного научного исследования в области религиозной мысли.

– Нельзя уступать в этом вопросе. Вы должны сохранить верность своим убеждениям, ни в коем случае не идите на компромисс.

– Мой рассудок верен агностицизму, но я чувствую, что мне чего-то не хватает. Слушая звуки органа в старой деревенской церкви, я испытывал ощущения, каких мне никогда не приходилось испытывать во время занятий в лаборатории.

– Эмоции, не более чем эмоции, – сказал профессор, потирая подбородок. – Смутные наследственные инстинкты, вызванные к жизни возбуждением слуховых и обонятельных нервов.

– Может быть, оно и так, – задумчиво отвечал О’Брайен. – Но я, собственно, хотел поговорить с вами совсем о другом. Так как я собираюсь вступить в вашу семью, то ваша сестра и вы имеете право знать всё, что касается моей карьеры. О своих надеждах на будущее я уже говорил с вами. Только одного я не сказал: я вдовец.

Профессор удивлённо приподнял брови.

– Это действительно новость для меня, – сказал он.

– Я женился вскоре по прибытии в Австралию. Её звали мисс Терстон. Мы познакомились у общих знакомых. У нас был невероятно несчастный брак.

Какое-то тяжёлое, мучительное воспоминание, по-видимому, овладело им. Его выразительные черты исказились, белые пальцы крепко сжали ручку кресла. Профессор отвернулся к окну.

– Вам, конечно, лучше судить об этом, – заметил он, – но, по-моему, нет надобности углубляться в детали.