Убийца не придет на похороны

И Резаный понял, этот человек не подарок, ни перед чем не остановится. Но деньги он отдавать не собирался, тем более, под угрозами. Это наоборот, укрепляло его волю. Слишком большое доверие было ему оказано, чтобы он его не оправдал.

— Тащи его вниз! — приказал Рафик и еще раз ударил ногой лежавшего на полу Резаного.

Тот уже не мог сам подняться.

— Козлы.

Через три минуты Резаный уже сидел привязанный к спинке стула. Рафик поджег сложенные в камине дрова. Те быстро занялись, затрещали.

— Подсунь его поближе, — сказал Рафик своему подручному. — Хотя, нет, пока не его. Пусть смотрит, пока говорить не начнет. Давай его бабу и этого щенка, пусть жарятся, как шашлык.

Азербайджанец схватил мальчика и потащил его к камину. Затем ударил ногой по каминной решетке, проверяя, насколько та крепко вмурована.

— Годится, — кивнул Рафик.

Щелкнули браслеты наручника, и мальчик оказался прикованным к решетке. А Рафик, взяв кочергу, поближе подвинул пылающие поленья.

— Ну, вот, смотри, Резаный, сейчас у него начнут обугливаться руки, затем морда. Загорятся волосы, сгорят ресницы и кожа с головы слезет. А потом мы затолкаем его прямо на угли.

— Не делай этого! — прошипел Резаный.

— Ты сам это делаешь. Скажи где деньги.

На полу зашевелился охранник, приходя в себя, оправляясь от удара.

— Этот нам не нужен, — пробормотал Рафик, давая понять, что охранника следует прикончить.

Азербайджанец, тот, который был помоложе, со шрамом на щеке, вытащил пистолет с глушителем и не задумываясь, приставив ствол к виску охранника, нажал на крючок. Выстрел был чуть громче, чем сильный хлопок ладоней. Охранник дернулся, замер на ковре. Густая липкая кровь начала вытекать из-под головы, образовывая небольшую лужу. Ковер медленно ее впитывал.

— Вот так-то будет лучше.

Мальчик держался сколько мог. Но потом закричал.

— Заткните ему рот!

Клейкая лента легла на лицо парнишки, и как тот ни вертел головой, ничего поделать не мог.

Жена Резаного смотрела на все происходящее широко открытыми глазами. Ее рот был тоже залеплен, но ее взгляд говорил мужу: скажи, скажи им где эти чертовы деньги! Они же нас всех убьют!

Но Резаный был спокоен, лишь капли пота катились по его лицу, да глаза моргали чуть чаще, чем обычно.

— Ну, что, будем говорить или как? Или и тебя привязать к решетке?

— Попробуй.

— Тебя мы привяжем последним.

— Отвяжи Димку, отвяжи.

— Отвяжу, если скажешь.

Мальчик потерял сознание возле камина. Рафик отодвинул кочергой дрова вглубь ниши.

— А-ну, воды!

Вода из стеклянного кувшина полилась на голову подростка. Тот несколько раз дернулся и открыл обезумевшие от боли глаза. Тут же перевел взгляд на своего дядю. В этом взгляде была мольба. Ведь единственный, кто мог остановить его мучения, нечеловеческие мучения, был Резаный. Всего лишь несколько слов, несколько фраз и тогда он, Дима, останется в живых.

Но Резаный понимал, если эти люди пришли сюда, живыми они уже никого не оставят. Человек, посягнувший на общак, не человек, а зверь. И единственный способ — тянуть до последнего. Корчиться, страдать, но тянуть время. Ведь Чекан должен появиться, это человек слова, если обещал, то будет. Не зря же он хотел ему доверить воровской общак. А денег там было не мерено, и отдать их какому-то придурку, возомнившему из себя невесть что, Резаный просто-напросто не имел права. Если бы он сделал это, то чувствовал бы себя так, как чувствует опущенный. А дойти до такого состояния на склоне лет Александр Данилин не мог. Слишком уж много за его спиной было колючей проволоки, централов, пересылок, карцеров, конвойных с лютыми собаками, всевозможных разборок и старых страхов. В общем, не человек, а легенда. Резаный уже не волен был изменить свою биографию и стать другим.

ГЛАВА 3

Гаишник в бронежилете придирчиво рассматривал документы, поданные ему шофером Чекана.

— Спешим мы, — не выдержал бандит, выбираясь из машины. — Послушай, командир, что тебе надо? Хочешь денег, так вот тебе стольник и отцепись ты от нас. У нас дела срочные.

Гаишник, не промолвив ни слова, покосился на Чекана. Тот достал деньги и поиграл ими в пальцах, так, как фокусник играет картой.

— Возьми.

Гаишник отдал документы и выразительно посмотрел на расстегнутый карман на своем бронежилете. А затем кивнул на второго гаишника, стоявшего посреди шоссе.

Время непростительно затягивалось, но Чекан не хотел нарываться на неприятности. Милиционеры в бронежилетах были ему не знакомы, а значит, могли и задержать. Опаздывать же к Резаному ему не хотелось, ведь тот настойчиво требовал приехать именно сейчас, не откладывая.

«Что мне, двести баксов давать, что ли?» — негодуя, думал Чекан. — Лишь за один их взмах рукой? За то, что остановили, когда мы даже правил на нарушили?

— Ты чего, начальник?

— Сто на два не делится, — проговорил один из милиционеров.

— Ты хочешь сказать, что на два делится двести? — не выдержав, вспылил Чекан.