Убийца нужен…

Он представлял ее совсем иной. В кабинет вошла благонравная девица в черном платье, красивая, с длинными ногами и маленькой грудью. Рагесс раздевал ее взглядом, пока она не смутилась. Тогда он придвинул ей стул, попросил сесть и еще бесцеремоннее продолжал осмотр. Затем он сказал неожиданно и ласково:

— Вот и второе убийство, в котором вы замешаны. Для девушки ваших лет это многовато.

— Я замешана и в войне, на которой погибло тридцать миллионов человек. И еще в других войнах поменьше.

— Не стоит так нервничать. Я свой вопрос обдумал и задал его совершенно серьезно.

— И я отвечала так же.

— Не похоже. Оба убийства касаются вас непосредственно.

— А войны?

— Это не одно и то же…

— Моего мнения никто не спрашивал ни в первом, ни во втором случае…

Рагесс почувствовал, что начинает злиться. Он хотел было сдержаться и сохранить учтивость, но решил, что, пожалуй, лучше хорошенько припугнуть эту языкатую девицу, сбить с нее спесь.

— Когда вы познакомились с Лавердоном?

— Я встретила его в доме моей матери вскоре после того, как его выпустили из тюрьмы.

— Какие отношения были между вами?

Лиз колебалась какую-то долю секунды.

— Ровно никаких.

— А у вашего любовника Максима С***?

Лиз так обрадовалась, что допрос пошел в этом направлении, что даже немножко растерялась:

— Я… я не знаю.

Рагесс заключил, что добыча поймана. Он сказал победоносно:

— Вы лжете.

— Вы не имеете права…

— Вы даже не моргнули, когда я напомнил вам об убийствах!

Лиз взяла себя в руки.

— Максима убило общество.

— Поздравляю вас, мадемуазель. А где вы прогуливались в тот вечер, когда ваш друг покончил с собой?

— В Пале-Рояле.

Действительно, в Пале-Рояле Лавердон высадил ее из машины, когда они вышли от Гаво. Потом он увез Максима в Булонский лес.

— А вы уверены, что в вечер убийства вы не видели Лавердона?

— Уверена, — несколько поспешно сказала Лиз. Она боялась, что он опять начнет копаться в подробностях той ночи.

Рагесс улыбнулся. Теперь он не сомневался, что маленькая Рувэйр так или иначе участвовала в убийстве Гаво. Он снова заговорил своим излюбленным тоном добродушного отца семейства:

— Я задержу, вас ненадолго, всего на несколько минут. Конечно, было бы лучше, если бы вы согласились помочь нам… Посидите немного в коридоре…

В десять тридцать Рагесс получил сведения от хозяина отеля, в котором жила Лиз, и в его голове зародился неясный план возможного выхода — любовная драма. Лиз хотела отомстить Лавердону, который ее бросил. Тем временем ему принесли дело Дювернуа, и он прикинул: нельзя ли пришить Лиз связь с коммунистами? Большого успеха такой вариант не сулил, но мог при случае запутать следы и оказаться полезным. У барышни рыльце было явно в пушку, недаром она так тщательно замалчивала все, что знала о деятельности Лавердона. Патрон будет доволен, он не хотел чтобы кто-нибудь копался в причинах, почему покончил с собой юный Максим С***. Настроение Рагесса начало улучшаться, когда он вспомнил, что Лавердон был немецким агентом и что его смертью неизбежно заинтересуется одно высокое учреждение. Он решил немедленно поговорить с Ревельоном, чтобы заранее защитить себя от Лэнгара.

* * *

Филипп Ревельон шел по тропинке к площадке, находившейся в нескольких метрах от моря. Он собирался побеседовать с тестем. Чуть подальше, у лодочного сарая, где волны тихо шипели на мелком песке бухты, дети, как всегда в это время, занимались плаванием. Ветерок доносил до Филиппа резкий голос преподавательницы:

— Брассом… Лягушкой… Брассом… Лягушкой…

Он сделал еще несколько шагов и увидел Кристиану, растянувшуюся на песке. Солнце окрасило ее кожу в цвет золотистой пшеницы. Линии тела Кристианы были так совершенны, что Филипп почувствовал волнение. Сейчас он спустится к жене и детям и будет счастлив… Никогда его жизнь не была такой спокойной и тихой. По-видимому, это и называется миром.

Странное дерево заслонило Филиппу вид на бухточку. У него не было ни ствола, ни листьев — одни мясистые, светло-зеленые трубки с зубцами более темного оттенка. Кристиана рассказывала ему, что это растение — одно из старейших на земле, что оно появилось сотни миллионов лет назад. На повороте тропинки, посыпанной гравием кораллового цвета, Филипп увидел знакомый силуэт тестя. Кадус устроился под пестрым зонтом в кресле из полотна, натянутого на сверкающие стальные трубки. Весь в белом, он напоминал министра, совершающего служебную поездку по стране дикарей. В руках он держал пачку написанных на машинке листков. Он поправил темные очки, давая этим понять, что появление Филиппа им замечено.

— Здравствуйте, зять. Из Парижа приехал Шардэн, мы уточним доклад, который я буду делать пятнадцатого мая на заседании Генеральной Ассамблеи. Ага, легок на помине.

Шардэн спускался по дорожке следом за Филиппом. Он был в шортах, но подтянут, как всегда. Даже в этом более чем легком костюме, несмотря на свой рост и худобу, он не выглядел смешным.

— Вас, вероятно, обрадовало падение Дьен-Бьен-Фу, — вместо приветствия бросил ему Филипп.

— Нет. Я огорчен, что дело дошло до этого.

— Я давно говорил вам…