Убийца нужен…

Лиз невольно расхохоталась и тут же подумала, что рискует испугать Алекса и остаться одной. Она решила, что этот высокий парень, такой тихий и заботливый, станет верным рыцарем ее скорби. В глубине души он ей даже нравился. Конечно, отвязаться от него после будет нелегко, но сейчас он ей нужен.

— Я согласна поговорить с твоим Дювернуа, только ты должен привести его сюда.

Алекс не стал дожидаться повторения приказа. Перед тем как уйти, он остановился перед Лиз. Она сама поцеловала его и со смехом проводила до двери.

* * *

Ему повезло. В тот вечер Дювернуа натаскивал какого-то ученика, и Алекс застал его в лицее. В парадном дворике Генриха IV Дювернуа героически пытался вдолбить важность математических функций пухлому и угреватому мальчонке лет шестнадцати.

Появление Алекса сорвало очередной ораторский эффект. Дювернуа неохотно прекратил объяснение, а двуногая морская свинка немедленно исчезла.

— Можно поговорить с вами, мсье Дювернуа? Насчет самоубийства. Вы, вероятно, читали: близ Багатель застрелился…

— Самоубийство… Вы же знаете, происшествий я не читаю.

— Да, но это Максим…

— А, ваш друг, который хотел разбить мне физиономию в день похорон Элюара… Он покончил с собой? Не может быть! Такой маленький крепыш с кукольным рыльцем…

— Он самый. Позавчера вечером он прострелил себе голову.

— Почему же? По-моему, жизнь дала ему все возможные удовольствия. Он вкусно ел, громко кричал… Любовная драма? Ну, нет, это на него не похоже.

Алекс объяснил, как мог, всю историю.

— А этот Лавердон, — спросил Дювернуа, — это не тот дарнановский милиционер, приговоренный к смерти, о котором вы мне говорили? Тот самый? Да не может быть!

— Может. Это он и есть. А девушка ждет вас… у меня…

— Вы меня проводите?

Алекс, с самого начала стремившийся к такому исходу, вздохнул с облегчением. Дювернуа, который был близорук, поправил очки и внимательно посмотрел на него.

— Значит, в центре дела Лавердон… Да, не может быть…

Он уже не спрашивал. Алекс задумчиво покачал головой. Он больше всего боялся, что Дювернуа передумает. Он решил немедленно взять такси на стоянке улицы Суффло. Однако перед зданием юридического факультета их обогнал старенький таксомотор. Алекс неловко остановил его и без церемоний втолкнул туда Дювернуа, все еще задумчиво повторявшего имя Лавердона.

* * *

Перед роскошным домом на улице Помп Дювернуа не мог сдержаться и восторженно присвистнул. Алекс молча провел его служебным входом и открыл дверцу грузового лифта, пол которого был покрыт мусором. Лифт поднял их на седьмой этаж, и они стали карабкаться по горбатым лесенкам, ведущим в мансарды восьмого. Бетонные стены даже не были оштукатурены, двери закрывались кое-как, одна стена, еще не достроенная, была уже испачкана и ободрана. Все говорило о полнейшем презрении к неимущим жильцам, которые здесь прозябали.

— Комнаты для прислуги, — проворчал Дювернуа.

— Я рад, что разыскал эту скворешню. По крайней мере недорого — всего четыре тысячи в месяц…

Алекс отпер дверь и остановился на пороге, разинув рот. Комната неузнаваемо изменилась. Лиз передвинула всю мебель, закрыла чем-то клетчатым выцветшее покрывало, завесила ярким платком пятна сырости на стене. Все было чисто прибрано. Сама Лиз, укутанная в халат Алекса, читала, сидя в большом кресле, и, видимо, чувствовала себя как дома.

Она встала, неторопливо поцеловала Алекса и важно протянула руку Дювернуа. Алекс не сразу заметил, что она называет его «мой милый», а заметив, густо покраснел.

С той же невозмутимостью Лиз изложила факты. Газеты уже вдоволь покопались в ее связи с покойным Максимом, и Лиз не собиралась ее скрывать. Знакомство с Лавердоном она назвала неудачным, однако, по ее словам, оно носило весьма мимолетный характер.

— Он большой мерзавец, этот Лавердон, — задумчиво сказал Дювернуа, когда Лиз замолчала, — И вы правильно сделали, что не упомянули о нем в полиции. Полиция здесь ничего не сделает. Они выпустили его из тюрьмы не для того, чтобы сажать снова. Если я вас правильно понял, пистолет, из которого застрелился ваш… друг, принадлежал Лавердону. Можете быть уверены, что полиции это отлично известно.

— Я абсолютно ничего не понимаю, — сказал Алекс.

Дювернуа засмеялся, и Лиз, не желая от него отставать, засмеялась тоже.

— Итак, мадемуазель, — сказал Дювернуа, — вы хотите, чтобы доброе имя вашего покойного друга было восстановлено. Пусть думают, что он застрелился из-за несчастной любви…

Лиз горько усмехнулась.

— Ничего не получится! Родители Максима не будут молчать, и они найдут поддержку, можете не сомневаться…

Дювернуа поднял очки на лоб, как всегда, когда сталкивался с чем-то непонятным. Лиз повторила:

— Лавердона надо проучить. Смерть Максима лежит на его совести…

— И не только смерть Максима, раз он был дарнановцем, — поправил ее Дювернуа.

— Что же, по-вашему, следует делать?