Убийца с крестом

Уолкер съехал по наклонной на уровень пониже и, оказавшись под автострадой, повернул налево — на двухполосную дорогу. Высматривая, где бы вновь свернуть на автостраду, с тем чтобы вернуться в Лос-Анджелес, он заметил, как в полумиле от него что-то мелькнуло в свете фар. Ярко блеснули глаза какого-то зверя. Нажав на газ, он погнался за тенью: фары высветили койота, вприпрыжку удиравшего вдоль края дороги. Оглянувшись на стремительно приближающуюся машину, зверь спрыгнул с дороги и побежал в пустыню — он знал, что туда за ним не поедет ни один автомобиль. Но этот почему-то поехал. Уолкер съехал с шоссе на скорости семьдесят пять. Крепко сжимая руль, он заливался громким смехом. Койот понял, что его преследуют, сделал обманный финт направо и метнулся налево. Но голубой фургон неумолимо надвигался. Из последних сил койот развернулся почти на сто восемьдесят градусов. Фургон занесло на рыхлом песке и какую-то долю секунды он балансировал на двух колесах. Уолкер вдавил педаль газа в пол, и машина рванулась за койотом. Зверь вновь метнулся направо, к шоссе, — именно там его и настигла машина. Койот коротко взвизгнул и оказался под колесами. Уолкер ощутил мягкий удар. Он резко затормозил, фургон со скрежетом стал на дыбы и опустился на твердый бетон. Дав задний ход, Уолкер подъехал к койоту. Зверь валялся на дороге, пытаясь ухватить себя зубами, вдыхая запах собственной крови. Он пытался подняться, но не мог — задние ноги были раздавлены. Язык вывалился из пасти. Серая голова повернулась к Уолкеру, и невидящие глаза, полные боли, уперлись в него. Уолкер рассмеялся.

Дюйм за дюймом койот продвигался вперед, подтаскивая себя на передних лапах. Наконец он остановился, задрал окровавленную голову и завыл на луну — коротко и отрывисто. Потом свалился на шоссе и издох. Ветер, прилетевший из пустыни, растрепал его грязно-серую шерсть.

Уолкер дал полный газ — ярдов пятьдесят шины дымились. Над безлюдной пустыней раздался его победный вопль.

* * *

— ...Жанна, у этих людей нет ни малейшего представления о том, за что стоит наша страна, что значит быть американцем. Они не понимают принципов демократии, той ответственности, которую подразумевает свобода. Они вообще ничего не понимают, кроме самых элементарных, примитивных основ нашей экономики. Подавляющее большинство этих людей прибыли сюда, фигурально выражаясь, из семнадцатого — восемнадцатого века. В своих странах они были почти крестьянами, крепостными холопами у феодалов Третьего мира. Они дикари — неграмотные и беспринципные, немытые и вечно больные. Какого же благотворного влияния мы вправе от таких людей ожидать?

Язык — вот фактор, который связывает нацию, Жанна. Язык объединяет людей. Он цементирует их, дает им общенациональную цель. А у этих иммигрантов нет ни малейшего интереса к изучению английского языка. Уже одно это раскалывает наше общество. Впервые за всю историю нашей страны мы превращаемся в расколотую нацию, как это я называю. Некоторые чрезвычайно образованные люди, которые озабочены таким положением вещей (и которых я весьма уважаю), высказали опасение, что в недалеком будущем Южная Калифорния превратится в отдельное испаноязычное государство.

Или даже в один из мексиканских штатов. И это может произойти куда быстрее, чем мы предполагаем. Может быть, даже до наступления нового века.

* * *

Уолкер несся обратно, в город.

* * *