Убийца с пилой

— На седьмом небе от счастья. У своих родителей, — ответила Хенли, открывая контейнеры. — Никого не волнует, что я расстроена. Все слишком заняты, рукоплеща Робу за то, что все сделал правильно. — Хенли подумала об Эмме, отправляя в рот кусочек жареного банана. — Дай Эмме волю, она бы целый день ела жареные бананы. На самом деле она любит поесть. Бог знает, чем ее кормит мать Роба. Но мне не следует винить его за то, что отвез ее в безопасное место. Я знаю, что действовала не правильно, но это мой ребенок.

— Мы все поступаем так, как нам кажется правильным в настоящий момент. И никто не может винить тебя за то, что ты расстроена.

— Но он не оставил мне выбора, Марк. Я скучаю по моей девочке. Если бы я могла возвращаться домой, чтобы в миллионный раз прочитать ей «Очень голодную гусеницу», то в этом всем был бы смысл, но это не так.

— Ты слишком сурова к себе. Ты не можешь контролировать все.

— Я не могу контролировать психов, которые подбрасывают отрубленные головы мне на крыльцо, или тех, кто разрезает молодых девушек на куски и бросает их в парке, словно мусор. Я не могу повлиять на лишившегося всяких иллюзий судью, который выпускает на улицу насильника или похитителя людей, но я должна контролировать то, что происходит у меня дома. Какой от меня толк, если я даже этого не могу?

— Ты предпочла бы сама сказать Робу, чтобы он куда-то съехал, вместо того чтобы он сам это решил.

— Не надо мне тут психоанализа, Марк.

Марк покорно поднял руки вверх:

— Прости, прости. Сила привычки. Я пришел как друг. Ничего больше. Как идет расследование?

— Которое? Побег Оливера или дело нашего подражателя?

— Подражателя.

Марк положил вилку на стол и взял в руки стакан. Хенли кивнула.

— Мы думаем, что он мог убить еще одного человека в мае.

— Было одно похожее дело в США, примерно лет десять назад. Двое серийных убийц соревновались друг с другом. На двоих прикончили около двенадцати человек.

— Ты думаешь, что Оливер и подражатель соревнуются?

— Это теория. Должно быть какое-то объяснение, почему подражатель использует именно метод Оливера…

— Он его не точно копирует. Вначале он парализует свои жертвы, и потом, как мы предполагаем, они смотрят, что он с ними творит. — Хенли задумчиво разрезала курицу на маленькие кусочки.

— Но если отбросить это, то modus operandi полностью совпадает. Они оба разрезают тела на части и избавляются от них.

— Оливер не оставлял себе трофеи, а мой подражатель оставляет.

— Мой?

Хенли проигнорировала взгляд Марка.

— Не придавай слишком большого значения моим словам. Я просто хотела сказать, что это мое дело. И суть в том, что подражатель оставил себе глаза Зоуи, язык Кеннеди и уши Делани.

— Ты уверена, что он хранит их у себя? — уточнил Марк.

— А что еще ему с ними делать? Ты — специалист по таким вопросам.

— Не думаю, что с тобой согласится сержант Стэнфорд. Ты хочешь знать, зачем убийце трофеи?

Хенли кивнула, потягивая пунш от «Гиннесс».

— Человеческая природа. Люди хранят воспоминания о важных событиях своей жизни. После того как твой подражатель избавился от тела, какие у него остаются доказательства его достижений? Какой еще может быть способ произвести впечатление на Оливера, чтобы подражатель мог ему сказать: «Посмотри на меня. Посмотри, что я сделал ради тебя». Оливеру трофеи не требовались. У него была простая программа для тех шестерых: «Вы меня изнасиловали и насмехались надо мной. Я вас убью».

— А Эллиот Ченг? Он не нападал на Оливера, никак его не оскорблял. Нет никаких доказательств того, что их пути пересекались до убийства.

— Должен признаться, что до сих пор не могу разобраться с мотивацией убийства Ченга, но помнишь, что я сказал на днях? Подражатели хотят внимания, но наш убийца не только хочет доставить Оливеру удовольствие, он видит в чем-то свое сходство с ним.

Хенли задумалась над словами «произвести впечатление».

— Нет, — покачала она головой, пытаясь прогнать эту мысль. — Впечатление на Оливера это не произведет. Это его взбесит. На самом деле он разозлился уже тогда, когда я только сообщила ему про подражателя. Он не хочет ни с кем делить славу. Помнишь, ты называл его нарциссом?

— Да. Он и есть нарцисс. — Марк вытер руки салфеткой, потом достал из рюкзака чистую пластиковую папку. — Я работал над психологическим портретом подражателя. Подозреваю, что у него в прошлом были какие-то проблемы с душевным здоровьем. А они, в свою очередь, могут быть результатом того, что он сам становился жертвой.

— Жертвой чего?

— Сексуального насилия. Как и Оливер.

— Наш подражатель должен знать, что Оливера изнасиловали, и считает это именно тем общим, что их связывает?

— Думаю, да, это наиболее вероятно. Я пришел к выводу, что твой подражатель — белый мужчина в возрасте от тридцати пяти до сорока лет. Холост, не способен к формированию привязанностей, но умен и способен существовать в профессиональной среде, не привлекая к себе лишнего внимания. Твой подражатель мотивирован чем-то, что сделали твои три, прости, четыре жертвы.

— И поэтому он оставляет себе трофеи? — спросила Хенли.