На официальной пресс-конференции высокий, подтянутый майор Сальваторе Вальво постарался подчеркнуть роль своих коллег из полиции штата в поимке убийцы. Пока операторы, пригибаясь, проходили у его ног, а репортеры строчили заметки, командир отряда «Е» сообщил собравшейся прессе: «Крупный прорыв произошел 3 января 1990 года, когда полицейский вертолет штата Нью-Йорк обнаружил тело… поблизости
Шеф Бюро уголовных расследований, капитан Говард Аллен, воздал должное союзникам, описав полицейское управление Рочестера как «одну из лучших организаций, с которыми я когда-либо имел дело, группу классных профессионалов».
Терренс Рикард говорил последним. «Много времени и усилий было потрачено на это дело
Ленни Борриелло не был уверен в том, что Бог может быть пилотом, но он слишком устал, чтобы спорить. По возвращении домой он планировал в подражание мифическому жителю гор Катскиллс спать до тех пор, пока его борода не отрастет до колен. В последние месяцы о спокойном сне он мог только мечтать. Как было бы здорово проснуться, осознать, что убийца за решеткой, и снова упасть на кровать.
Он проработал в полиции двадцать три года. И решил проработать еще двадцать три.
По совету назначенного судом адвоката Артур Шоукросс признал себя невиновным. Он содержался в тюрьме округа Монро без права внесения залога. Прошел слух, что он намеревался прибегнуть к защите на основании невменяемости.
Часть тринадцатая
Детали головоломки
С первого дня своего последнего заключения серийный убийца был загадкой для надзирателей. Большую часть времени он вел себя как усталый, видавший виды тюремный ветеран, загадочный человек в комбинезоне. Но иногда его движения ускорялись, а в манерах проскальзывала резкость и угроза. Активность его возрастала с заходом солнца, он часто просыпался в два и три часа ночи, читал научную фантастику и книги о войне, в основном о Вьетнаме, раскладывал пасьянс или разгадывал кроссворды. Он жаловался на уровень шума и спал, засунув в уши мокрую туалетную бумагу. За время своего прерывистого сна он принимал странные позы, часто позу эмбриона, и царапал себе руки и ноги.
Он медленно просыпался и, казалось, не проявлял интереса к подносу с завтраком, обычно довольствуясь кофе и несколькими глотками сока, а затем снова ложился спать до десяти или одиннадцати утра. Зато на обед и ужин поглощал горы еды. Похоже, его беспокоила полнота, но поделать с этим он ничего не мог. Он то говорил о диете, то жаловался на недоступность фастфуда. Говорил, что скучает по автоматам с монетами, которые выдавали безалкогольные напитки, бутерброды, какао, конфеты, печенье и пиццу в исправительных учреждениях штата.
Иногда он пребывал почти в эйфорическом состоянии, откинувшись на спинку койки с закрытыми глазами и запрокинув голову вверх, будто прислушиваясь. Часами он сидел перед своей Библией, обычно открытой на Деяниях, не переворачивая ни страницы. С вожделением взирал на женщин-звезд в телевизионных мыльных операх и игровых шоу. Он хорошо ладил со своими сокамерниками. Переписывал стихи и утверждал, что это его собственные творения, обманывая всех, кроме немногих эрудитов, которые замечали непривычно идеальную грамматику и орфографию написанного.
Во время случайных разговоров он оживленно рассказывал о своем опыте во Вьетнаме и, казалось, получал удовольствие от историй о том, как причинял боль или убивал людей и животных. Другие заключенные слушали его, но после второго и третьего рассказа о том, как сделать глушитель для М-16 из детской соски, перерезать горло оленю или вонзить утяжеленный тройной крючок в кишки лосося, начинали его сторониться.
Статья в «Таймс-юнион» была озаглавлена: «
В ней ставился такой вопрос: «Кто знает, что происходит в головах у таких людей? Единственный способ выяснить это – превратить их в лабораторных крыс на долгое время, фактически навсегда».