Убийца с реки Дженеси. История маньяка Артура Шоукросса

Я была в шоке. Ты понимаешь? Сраный душитель решил, что я лучшая? Что это, деловая рекомендация, послание от Господа или что-то еще? Этот гондон был в шаге от того, чтобы убить меня и скатить вниз по склону. Я решила, что с меня хватит этого дерьма.

34.

В полночь, после того как на Артура Шоукросса надели наручники и предъявили ему многочисленные обвинения в убийстве, представители закона решили отпраздновать это событие. Сразу за автострадой, в «Шилдсе», дородный шеф Эрлахер втиснулся в свою куртку «Нью-Йорк Янкиз» и сказал репортеру:

– Получите свое интервью прямо сейчас. Позже я буду не в той форме, чтобы разговаривать. – Он объявил, что угощает всех. Типичный для него широкий жест; шеф всегда платил за выпивку[24].

В 12:15 пришел Терренс Рикард и заказал кофе.

Он проспал два часа из последних сорока восьми, больше, чем некоторые другие, и, пока стоял у дубовой стойки бара, его глаза то и дело закрывались. Через некоторое время он сдался и поехал домой на своей машине. Однако, забравшись в постель, он еще долго не мог уснуть.

Ленни Борриелло решил устроить себе вечеринку в честь самого крупного успеха в своей карьере.

– Первое, что я сделал, – рассказывал он позже, – это попросил двух парней отвезти меня домой. Хороший полицейский никогда не сядет за руль, если он под градусом. Потом я заказал пиво и узо.

Он чокнулся бокалами с Чарльзом «Чаком» Сирагусой, первым помощником окружного прокурора, и сказал:

– Слава богу, я не ушел в отставку в июне и не согласился на работу следователя, которую вы мне предложили. Я бы умер, если бы пропустил это. – Потом он заказал еще пива и узо.

– Мой напарник не отставал от меня, – вспоминал позже Борриелло, – но Билли может опустошить винокурню и ничего не почувствовать. Следующее, что я помню, – это как я сплю дома, и тут звонит телефон, прямо ни свет ни заря, и кто-то сказал, что мы должны пойти на пресс-конференцию. Я позвонил Билли и говорю:

– Сделай мне «Манхэттен» и поедем!

Он ответил, что нас отвезет его невеста. Все-таки дело важное.

35. Хелен Хилл

В шесть утра я была дома в Рочестере и застилала постель. Мой маленький телевизор стоял на комоде, я слушала его вполуха. Диктор сказал что-то о серийном убийце. Я стояла спиной к телевизору, расправляла простыни, взбивала подушки. Голос диктора произнес: «Его зовут Артур Шоу…»

Я резко обернулась и чуть не упала в обморок. Я видела его восемнадцать лет назад в суде. Он постарел и прибавил в весе, но лицо было тем же самым.

Не сводя глаз с экрана, я опустилась на четвереньки. Я не могла поверить в то, что видела. Он выглядел на десять лет старше, чем я ожидала. Мне захотелось прикоснуться к экрану, убедиться, что это реально. Потом они упомянули Карен.

Я позвонила своему сыну Тому. Я что-то бормотала в трубку в истерике, и он не мог разобрать, что, черт возьми, я говорю. Я продолжала кричать:

– Он здесь. Он здесь!

Том спросил:

– Кто?

– Артур Шоукросс. Включи телевизор!

Он сказал:

– Мама, я тебя не понимаю.

Мне хотелось закричать: «Глупый, ты не слышишь, что мать говорит?» Мне хотелось схватить его и протащить сюда прямо через телефон. Почему он не может понять? Они поймали парня, который убил твою сестру!

Парня, которого должны были посадить!

Том сказал:

– Мам, я приеду так быстро, как только смогу.

Он жил в шестидесяти километрах, на другом конце автомагистрали, в Уотерпорте.

После него начали прибывать другие: моя мама и остальные мои дети. У меня дома собралась толпа народу.

Я никак не могла успокоиться. Я думала, что Шоукросс ушел навсегда, а он все это время жил в моем родном городе. Он мог убить еще одного из моих детей!

Я взбесилась. Меня била дрожь. Они уложили меня в постель, и у меня началась крапивница. Врач сказал, что это от шока. Потом был озноб и жар. Я не могла пошевелиться. Это был кошмар, ставший явью. Артур Шоукросс!

Потом мы услышали, что пресса связалась с моим бывшим мужем Бобом, отцом Карен, он взорвался и сказал:

– Пристрелите эту мразь. Повесьте его!

На нас свалилось слишком много. Моя мать так расстроилась, что у нее случился инсульт.

36.

Репортеры проследили за Мэри Эгнис Блейк до ее захудалой квартирки над пиццерией на Блэк-Ривер-роуд в Уотертауне. Со свойственным ей акцентом с севера штата Нью-Йорк она сказала им, что оцепенела при известии об аресте. Она сказала, что слышала, как соседи говорили о ее погибшем сыне Джеке: «Как-то даже странно после стольких лет. По Джеку никакого решения так и не было. Арт Шоукросс ни дня не провел в тюрьме за то, что он сделал с Джеком».

Она охарактеризовала убийцу как «ходячую бомбу замедленного действия» и выразила удивление тем, что его освободили. Пятидесятипятилетняя осиротевшая мать и вдова сказала, что закон не прислушался к ней во время исчезновения Джека.

– Они не слушают и сейчас. Со всей нашей системой что-то не так. У моего сына был шанс вырасти и стать кем-то. Карен Энн Хилл хотела стать кинозвездой. Но он отнял все эти надежды и мечты. Я не думаю, что он имеет право находиться на этой земле… Не думаю, что Бог даже принял бы его на небесах.

37.