Убийца с реки Дженеси. История маньяка Артура Шоукросса

Я навел справки и не смог найти в Рочестере никого другого, кто проводил бы хромосомный анализ. Меня при этом никто не подгонял. До первых судебных процессов по делу об убийстве оставалось шесть или восемь месяцев даже без обычных юридических проволочек, и мне нужно было собрать воедино множество анекдотических и статистических материалов, а также других данных. Я записал «хромосомные исследования» в свой блокнот и направился в тюрьму округа Монро.

10.

Шоукросс, казалось, снова горел желанием поговорить. Ко времени четвертого визита, 15 февраля 1990 года, через шесть недель после ареста, он поделился стратегией, упиравшей на психическое заболевание, со своей женой Роуз и подругой Кларой Нил. Он также намекнул, что испытает свою стратегию на посетителях.

Однако на этом послеобеденном сеансе он, казалось, сделал исключение для психиатра и давал довольно прямые ответы, хотя и отпустил несколько странных замечаний. Казалось, в первую очередь ему интересно разобраться в самом себе, и доктор Краус был с ним согласен.

На вопрос, как его наказывали в детстве, он ответил просто:

– Мама била меня метлой. Отец гонялся за мной с ремнем, я убегал, он смеялся, а потом я спотыкался, и этим все кончалось.

На вопрос о том, наказывали ли его чаще, чем брата и сестер, он ответил:

– Пожалуй, – а потом, после паузы на размышления, добавил: – Хотя, думаю, нас наказывали одинаково.

По мнению Крауса, эти ответы были честными и вполне разумными. Они также указывали на то, что он не был простым психопатом; для классического антисоциального типа личности характерно глубокое погружение в роль жертвы, с удовольствием обвиняющей родителей.

Убийца словно зациклился на матери; из его детских воспоминаний следовало, что они вдвоем как будто были единственными жителями Шоукросс-Корнерс. Краус уже обратил внимание на то, что друзья или другие члены семьи появлялись в них эпизодически.

– Ваша мать часто кричала на вас?

– О, да, – ответил Шоукросс. – Постоянно. Кричала и вопила без умолку. Называла меня болваном, тупицей. Тупым ублюдком, сукиным сыном. Обзывала и как-то еще… на греческом.

– Она таким же образом разговаривала с вашими сестрами и братом?

– Иногда и на них кричала.

– Она когда-нибудь называла кого-то из них ублюдками?

– Нет. Обычно сучьими детьми.

– Сучьими детьми?

– Да.

– А вы были одновременно сукиным сыном и ублюдком?

– Да. Поэтому я и думал, что меня подкинули. Я вел себя не так, как остальные дети.

«Вот оно снова, – сказал себе Краус. – То же самое чувство отдельности от других, чуждости им».

– Вы были хоть немного похожи друг на друга?

– Иногда, – сказал Шоукросс. – Например, сейчас я немного похож на отца. Взрослея, я становился выше всех. По-моему, у всех в моей семье группа крови О, а у меня группа крови А. Помню, когда мама и папа поженились, ей было восемнадцать, а ему двадцать три или около того.

– Было ли у вас ощущение, что вы ей дороги?

Шоукросс заколебался.

– Она всегда говорила, что да. То любит, то побьет. Постоянно ходила и твердила: не делай того, не делай этого. Говорила, чтобы я не ходил в лес, и я шел в лес. Говорила, чтобы я не ходил в поле, и я шел в поле. Говорила, чтобы я не ходил на болота, и я шел на болото – и однажды едва не утонул.

Он признался, что мочился в постель, пока ему не исполнилось тринадцать или четырнадцать, тем самым обеспечив третий компонент «триады убийств» – поджог, жестокое обращение с животными и энурез, – который, по мнению многих криминологов, предвещает преступное поведение. Краус был менее уверен в этой волшебной формуле, хотя ее показатели, казалось, вполне применимы к Шоукроссу.

Он утверждал, что сестра его матери Тина познакомила его с оральным сексом, когда ему было девять или десять лет[27]. Говорил о куннилингусе со своей сестрой Джинни и еще раз сообщил, что это реальность, а не фантазия. И сказал, что до сих пор любит свою первую жену Сару.

Краус спросил, есть ли у него чувство гордости. Шоукросс ответил:

– Да. Я горжусь достижениями, которых добился на свободе, но мне очень стыдно за то, что со мной случилось.

«Боже мой, – сказал себе психиатр, – ты говоришь о достижениях?» Это казалось еще одним подтверждением того, что мозг Шоукросса функционирует не так, как у других. Можно ли найти менее подходящее слово, чем «достижения», для характеристики целой жизни, полной преступлений и недостойного поведения?

Далее собеседники перешли к подробностям убийств.

Вопрос: Которую из двоих вы порезали? Стотт?

Ответ: Да, это так. И еще была вторая – Сисеро.

Вопрос: Как вы резали Сисеро?

Ответ: Я резал ее, как сабельной пилой.

Краус читал полицейские отчеты и знал, что Сисеро была задушена; несколько дней спустя ее замороженное тело было слегка изуродовано, но, по всей видимости, никаких частей тела не пропало. Психиатр спросил:

– В каких местах вы ее резали?

– Вот от этого места и ниже, – сказал Шоукросс, проводя воображаемую линию от живота к промежности.

Вопрос: От пупка к влагалищу?

Ответ: Я ее вскрыл.

Вопрос: Вскрыли?