Убийца со счастливым лицом. История маньяка Кита Джесперсона

Детективы отвезли ее на старую обзорную дорогу и попросили показать место, где они выбросили тело Таньи Беннетт. На тринадцатой минуте езды голубоглазая дама высунулась из окна полицейской машины, указала на заросли и воскликнула:

– Здесь!

На самом деле до места обнаружения трупа оставалось еще метров пятнадцать, но позднее она говорила, что «копам это показалось достаточно близко».

Некоторые из детективов поверили ее истории, но заместитель окружного прокурора счел, что доказательства слабоваты. Лаверн и ее пьяницу-бойфренда собирались отпустить с миром. В ужасе от того, что Сосновски сразу отправится в ближайший бар, напьется и явится ей мстить, Павлинак совершила отчаянный акт самопожертвования: заявила, что держала Танью Беннетт, пока Сосновски ее насиловал и убивал.

Когда ее арестовывали по обвинению в убийстве, Павлинак обняла детективов, предъявивших ордер. Она не только оговорила себя, выставив сообщницей в тяжком преступлении, но и умудрилась убедить в этом весьма недоверчивых представителей правоохранительных органов. Теперь, когда все шероховатости в ее рассказах были искусственно сглажены, она прошла вслед за детективами в допросную, где под запись на магнитофон сделала официальное признание.

Однако, посидев в одиночестве в камере перед судом, запутавшаяся Павлинак передумала идти в тюрьму. Она заявила, что каждое слово в ее признании было ложью. Детективы спросили, как она смогла точно показать им место, где нашли тело. Сначала она объяснила, что посматривала на одометр машины, пока он не указал точно два километра от обзорной площадки, когда они ехали в сторону водопадов Латурель – об этом месте говорили в криминальных новостях по телевизору. Когда детективы выразили свои сомнения, дама, покраснев, призналась, что заметила пятно красной краски, которую используют криминалисты, а также сломанные ветки и следы шин на обочине.

Но теперь никто не верил в ее пересмотренный сценарий. По версии окружного прокурора, она знала место, где выбросили тело умственно отсталой девушки, потому что сама помогала тащить его туда. Джон Сосновски был патологическим алкоголиком с больными коленями. Он не смог бы спустить труп со склона без ее помощи.

На процессе Павлинак прокурор просто проиграл присяжным запись ее признания: «Я не планировала убивать ее… Я не хотела… Я считаю, это моя вина». Присяжные нахмурились, а из магнитофона понеслись всхлипы и рыдания. Это был один из наиболее драматичных моментов суда.

Семь часов адвокат Павлинак отстаивал ее невиновность («Нелогично предполагать, что пятидесятивосьмилетняя женщина, мать и бабушка, задушила девушку до смерти…»), после чего прокурор снова хладнокровно проиграл запись. Потом подождал, пока библейские стенания и вопли клиентки возымеют должный эффект, и произнес:

– Вы слышали слова Лаверн Павлинак, вы видели ее эмоции, а теперь посмотрите ей в лицо – это лицо убийцы.

Павлинак признали виновной; девять из двенадцати присяжных проголосовали за убийство с отягчающими обстоятельствами – преступление, караемое смертной казнью. Судья приговорил ее к тюремному заключению сроком от пятнадцати лет до пожизненного.

За неделю до своего собственного процесса Джон Сосновски с адвокатами внезапно осознали, что он рискует получить смертный приговор. Он уже провалил вторую проверку на детекторе лжи – это не редкость у клиентов с высоким уровнем стресса. Детективы нашли у него записку на половинке листа бумаги: «Т. Беннетт: Лакомый кусочек» (очевидно, подброшенную Павлинак).

Драчливый ухажер сообразил, что очень скоро присяжные на его суде услышат ее истеричный голос, обвиняющий его в жестоком изнасиловании и убийстве. Если благодаря этой записи она оказалась в тюрьме, то где окажется он? За несколько часов до начала процесса его адвокаты заключили сделку с правосудием, и Сосновски получил пожизненный срок.

5 Гниющие останки

Из своей камеры в окружной тюрьме, с вьющейся каштановой шевелюрой, остриженной тюремным парикмахером, Кит Джесперсон продолжал свою кампанию – мутил воду в правоохранительной сфере. Большинство его писем с признаниями были отправлены уже после того, как собственный адвокат велел ему заткнуться. Он подписывал их всегда одинаково: «Желаю хорошего дня, ваш Смайл».

Он написал в газету «Коламбиан» в Ванкувере, Вашингтон:

Прежде всего вы, вероятно, захотите узнать, почему я это делаю? Видите ли, один факт не давал мне покоя целых пять лет… Я на самом деле Убийца со счастливым лицом, о котором Фил Стэнфорд писал в своих репортажах. Я создал этот образ, потому что хотел, чтобы меня остановили, но сдаться самому для меня было слишком тяжело.