Убийца со счастливым лицом. История маньяка Кита Джесперсона

После того как «чудовище» приговорили к пожизненному заключению без возможности условно-досрочного освобождения по другим делам об убийствах, «Уолл-стрит джорнэл» отметил, что он говорил «голосом безобидного бухгалтера», и заявил, что «ад будет для него самым подходящим местом». И снова психологи повторяли, что отсутствие эмоций и неспособность испытывать раскаяние – это классические признаки антисоциального расстройства личности, известного также как психопатия или социопатия. Для профессионалов в сфере поведенческой психологии Кит никогда не был загадкой.

Стремясь сохранить свой имидж, убийца немедленно развернулся на сто восемьдесят градусов:

– Конечно, я испытываю раскаяние. Но семьи жертв вряд ли хотят о нем слышать. Раскаяние никого не вернет назад. Какой смысл извиняться? Это трата чужого времени.

В изоляторе, дожидаясь перевозки в тюрьму штата, он продолжал играть главную роль в пьесе собственного сочинения: ставил на футболках автографы, рисуя смайлы, давал интервью журналистам и консультировал сокамерников по юридическим вопросам.

В день, когда освободили Джона Сосновски и Лаверн Павлинак, он описал свою реакцию для «Ассошиэйтед пресс» следующими словами: «Я начал плакать. Десять минут не мог остановиться. Я совсем расклеился. Все от радости. Благослови их Господь – это была моя единственная мысль».

Вот только Кит не объяснил, почему позволил им отсидеть четыре года за свое преступление[16].

Убийце со счастливым лицом предстояло начать отбывать свой срок в феврале 1996 года под номером заключенного 11620304. В личном деле было указано, что ему сорок лет и он полностью здоров. Риск побега оценивался как «умеренный», но сообщалось о склонности к гневу, агрессии и когнитивных проблемах. Возможность подать заявление об условно-досрочном освобождении появлялась у него 1 марта 2063 года, за месяц до 108-летия.

9 Кит Хантер Джесперсон – 5

1 Жизнь взаперти

Когда пришло время перевозить меня в то место, где я буду отбывать пожизненный срок, двое охранников в черном сковали меня и закрепили металлический блок между моими запястьями, чтобы я не мог выбраться из наручников – как будто я стал бы пытаться. Здоровенный парень сказал, что застрелит меня, стоит мне дернуться.

Большинство копов и детективов, работавших над моим делом, сердились, что я освободил двоих человек из тюрьмы и сам избежал смертной казни. Но некоторые из них все-таки питали нездоровое любопытство к Смайлу. Когда мы оказались в центре временного содержания в Клакамасе, один охранник попросил меня сфотографироваться с ним.

Меня посадили в одиночную камеру в блоке «Д», чтобы держать отдельно от других заключенных. Насильники и убийцы женщин – это одна из низших ступеней в тюремной иерархии; ниже них только развратители детей и продажные копы. Мне полагалась одна часовая прогулка в день – ни книг, ни карт, ничего. Куда бы я ни шел, на меня показывали пальцем. Я был в тюрьме знаменитостью.

По пути в душ я проходил мимо других камер. Их обитатели были храбрецами за своими решетками, но стоило мне повернуться в их сторону, как они писались в штаны. Они боялись меня – серийного убийцы, который не стеснялся того, что сделал. Эти люди не знали, как со мной обращаться. Да и кто знал? Пожалуй, я и сам не знал, как обращаться с собой.

После восьми дней в центре временного содержания меня обыскали в голом виде, а потом загрузили в фургон вместе с другими уголовниками. В тюрьме штата Орегон в Салеме меня обыскали еще раз, после чего выдали джинсы, футболку и кеды. На выдаче стоял заключенный, выполнявший эту работу уже десять лет. Он сказал:

– Это ты Смайл?

Он явно был взволнован. Очень скоро новость о моем прибытии распространилась по всей тюрьме.

Теперь я был «салагой» – новеньким в этом заведении. Оно было довольно страшным: сплошь крепкие парни с мрачными взглядами. Я ожидал более теплого приема. Разве я не сдался сам, чтобы освободить двух других людей? Я думал, за это другие заключенные будут проявлять ко мне уважение.

Вместо этого они начали распускать слухи, что я поедал своих жертв и занимался сексом с трупами. Они не понимали, что смертельные игры заканчивались, когда заканчивалась жизнь. Я испытывал такое же отвращение к трупам, как все нормальные люди.

Когда прозвучал сигнал на обед, двери открылись и несколько десятков мужчин двинулись в сторону столовой. Я выделялся среди них, как неоновая лампа.

Один парень на раздаче спросил:

– Ты Джесперсон?

По очереди, стоявшей за едой, пробежал шепоток. Когда я взял свой поднос и стал искать, где сесть, все говорили мне:

– Не сюда… иди-иди… давай, проваливай.

В конце концов я нашел парня, который меня не прогнал. Я поел в молчании. Но слышал перешептывания у себя за спиной:

– Это он! Это Смайл! Тот гребаный ублюдок!

Меня отправили в блок «Дельта» и поселили с другим заключенным. Первое, что он сказал:

– Надеюсь, ты не насильник и не педофил. Я не стану жить с психом. За что тебя закрыли?