Убийца среди нас (СИ)

Парамошкин стал чуть-чуть оттаивать, забывая неурядицы. А жена успокаивает: все пройдет и утрясется. Ласки Ирины возымели свое действие.

Спросил:

-- А где баба Фрося?

-- Ушла в церковь.

-- Тогда, может, пораньше бай-бай? День был какой-то дурацкий.

-- Не надо, милый, об этом! -- многообещающе блеснула глазами Ирина. И -- очаровала своей любовью, помогла забыться. После, как всегда, быстро уснула. Григорий же засыпал медленно, мысли переплетались...

Вот Красавин в мастерской. Как же быстро он ее открыл! Но к чему огромная вывеска с надписью: "Парамошкин плюс Красавин"? Надо сказать, чтобы снял... Увидел себя в детстве. Он на Рождество бегает по улице и славит Христа...

Григорий очнулся, и виденье исчезло. А вскоре он крепко уснул, теперь уже без снов.

XXXVIII

Жизнь в Каменогорске текла в своем обычном ритме. Хватало всего: новостей, обыденщины и вялости. Каждая свежая новость быстро облетала город. Больше стало разговоров о скорой смене областной и городской властей. Каждый по-своему оценивал приход к губернаторству директора завода Скоркина. Одни считали его руководителем, который поправит дело: в рот никому не заглядывает, а если надо, то может и матом кого угодно обложить. Другие считали его предателем, слишком быстро перевернувшимся и на гребне реформ выбросившим партбилет. Для критики находилось немало и других причин: завод приходит в упадок, проматываются последние накопления, сотни рабочих уходят, а те, что еще остались, влачат жалкое существование. Зарплату урезали до невозможного, платят не вовремя, если кто недоволен, то разговор один: не хочешь -- уходи.

В Каменогорске появлялись все новые и новые ларьки и магазины частников, рынки и мини-рынки. "Челноки" и другие деловые люди, которых окрестили "новыми русскими", торговали где только можно. Одновременно, как естественное приложение к проводимым реформам, начал свирепствовать рэкет, появились бандгруппы, промышлявшие убийствами и вымогательством. Решетки и бронированные двери становились явью, к ним жители привыкали, считая, что теперь без этого не обойтись.

У Парамошкина -- день как день, сплошные мотания. Пораньше заехал к адвокату Науменко.

С Виктором Науменко Парамошкин впервые встретился на областных соревнованиях по вольной борьбе. Это было еще в студенческие годы. Науменко, как и Григорий, увлекался, кроме вольной борьбы, восточными единоборствами. Виктор учился на юрфаке университета, Григорий -- в пединституте.

Не раз встречались на студенческих вечеринках и танцах. В компании Виктор -- великолепный рассказчик анекдотов. Григорий и посейчас помнит некоторые из них. К примеру, анекдот про "мужские кондиции". Это когда судья спрашивает у подсудимого:

-- Так скажи мне, каковы у тебя мужские кондиции?

-- Чего-чего? -- не понял тот вопроса.

-- Кондиции, говорю? Ну, сколько можешь спиртного глотнуть?

-- Так бы и сказали, что глотнуть, а то кондиции какие-то выдумали...

После учебы Науменко несколько лет отслужил в органах внутренних дел, потом уволился и стал работать адвокатом. О том, что он перешел в адвокатскую контору, Парамошкин узнал при встрече с ним после переезда в Каменогорск. Науменко тогда предложил Григорию поработать охранником в Каменогорском банке. Парамошкин отказался, хотя потом об этом сожалел. Науменко же как в воду глядел, вручив Парамошкину свою визитку: мол, вдруг пригодится. И вот встреча.

Науменко пополнел, лицо добродушное. Все говорило за то, что жизнью он доволен и встрече рад. Зашли в пивной бар. Парамошкин заказал пива, достал из "дипломата" завернутого в газету вяленого леща.

-- Соленого нельзя, почки стали барахлить, -- поморщился Науменко. -- Но ради такого случая -- давай уж.

Выпили по бутылке пива, пожевали рыбки. Закурили.

-- Ну, рассказывай, старик, что случилось. Только без воды.

Парамошкин как мог обрисовал, что с ним произошло. Науменко изредка перебивал, уточняя. Когда Григорий закончил, сказал:

-- Да, гипотетическая ситуация явно не в твою пользу, -- он еще в студенческие годы любил ввернуть в разговор не каждому понятное словцо. -- А почему сразу не позвонил? Ум хорошо, а два все же лучше. Или не так?

-- Думал, сам обойдусь, да и рассчитывал кое на кого.

-- И что же?

-- Надо потянуть недельки три-четыре, а может даже меньше. Поддержка будет, это железно.

-- Если так, то ситуация несколько меняется в твою пользу. На какой день Соломкин тебя вызвал?

-- На послезавтра.

-- Отлично, послезавтра и явлюсь. А пока давай-ка сочиним на Соломкина жалобу. Как только состряпаем, отнесешь ее в приемную областной прокуратуры. Вечером она поступит на подпись, завтра направим начальнику УВД. Думаю, не помешает. Вот так. А уж насчет шантажа, угроз и издевательств изложим, как надо.

С жалобой провозились почти два часа. Когда Парамошкин переписал копию, Науменко еще раз перечитал ее вслух.