Убийца теней

– Да, я ещё не поблагодарил тебя, – спохватился Лорк, – за то, что меня и во второй раз вытащила. Спасибо.

Кинжал-рондель он ещё прежде Ярле вернул.

– Ну, я посадила, я и вытащила, – отшутилась Ярла.

– Честно говоря, не слишком понял, как тебе удалось всех их убедить…

– Честно говоря, я сама это не слишком понимаю. Но понимаю, что мне пришлось изображать из себя пророчицу, то бишь врать. И это не сильно хорошо, потому что обзавестись тенью-ведьмаком я не хочу. И не просто врала я, а про наказание в виде зверя – очень уж напоминает кое-кого…

– Ну, ты ведь это ради Талвеона сделала, не для себя, – с видом святой невинности заявил Лорк. – Будем надеяться, то хорошее, что могут дать знания Талвеона людям, всё исправит.

Ярла усмехнулась. Лорк повторяет её собственные мысли. В человеческой жизни постоянно так: между светом и тенью мечешься. Только что своих внутренних зверей победил, почувствовал в себе перемену – и тут же новые появляются, всё сначала. Ненастоящая победа, не окончательная… Да и возможно ли…

Разговаривая о Талвеоне, оба они одновременно глянули в окно. И улыбнулись.

– Может, мальчишка не добежал ещё. А может, и не разыщет, – сказала Ярла. – Тогда сами искать пойдём.

– Этот не добежал? Этот не разыщет? – изумился Лорк. – Вот уж ерунда. Этот кого хочет сыщет быстрее всех.

– Да ты же его один раз видел, а судишь.

– И раза хватило. Тот ещё проныра.

По дороге в «Луну и блин» встретился им Самай, который имел дар в самый нужный момент на пути попадаться. Ярла попросила его сбегать до тюрьмы и узнать у стражника, где освобождённый Талвеон. А если узнает – найти учёного и расспросить, как его дела.

– Он мне сказал почему-то, что я ему веру в людей вернул, – подразумевая Талвеона, задумчиво протянул Лорк. – До сих пор не пойму, почему.

– Ну-у… – Ярла замялась. Не заявишь же человеку напрямую что, вот, мол, ты лучше многих других, в тебе «помутнений» почти нет, поэтому и веру вернуть можешь. – Родственную душу в тебе увидел, вот, думаю, почему.

В общем-то, это тоже была правда.

– Первым священником, – заговорил Лорк о другом, – все уже уверены, станет отец Скейс. Другие двое вторых и главная сестра женской обители согласны. Но последнее слово, конечно, за Норвейром. Скорее всего, Первообитель, после того как прошлый её ставленник зарекомендовал себя не лучшим образом, решит в пользу местной кандидатуры.

– Даже несмотря на сомнительное участие отца Скейса в деле Талвеона?..

– Для Норвейра дело Талвеона важно, но всё же это только одно из многих дел об отступничестве. У нас поговаривают, Первообитель предпочтёт оставить в покое одного еретика, лишь бы не ворошить происшествие с отцом Воллетом. Тут одно слишком связано с другим. Суд вынес оправдательное решение, для норвейрцев оспаривать его – себе дороже.

– Если только им не придёт в голову объяснить безумие Воллета не раскаянием, а влиянием чёрного колдовства, которое сотворил еретик. Готовя свой спектакль, я думала о реакции Первообители… Но моей целью была свобода для Талвеона здесь и сейчас, а дальше… по обстоятельствам.

– У нас поговаривают ещё и о том, что у Хосвейна есть некоторые знакомства в Норвейре.

– А-а. Ну, это меняет дело. К лучшему.

Ярла хотела добавить что-то ещё, но не успела. Они оба увидели, как по дороге идут, приближаясь к «Луне и блину», двое. Точно сумасшедший заяц, скачет Самай – сделает несколько прыжков, остановится, ждёт. А следом за ним шагает человек, знакомый и незнакомый одновременно. Оказывается, он высокого роста. Сильно исхудавший, но не утративший прямой осанки. Лицо без взлохмаченной бороды – совсем молодое. Волосы аккуратно подстрижены. Правда, движется этот человек медленно – ни Ярле, ни Лорку не надо объяснять, что суставы рук и ног после пережитого издевательства у него ещё сильно болят. Но взгляд… Когда Талвеон подошёл ближе и увидел двоих друзей через окно, взгляд его не похож был на взгляд человека, претерпевшего столько мучений. И на взгляд вырвавшегося на свободу узника тоже не похож. Чрезмерного упоения, опьянения свободой не было в нём. Это лишний раз говорило о стойкости Талвеона, о его способности и в заточении оставаться свободным, свободным внутри. Говорило о его силе и доброте.

Самай забежал в харчевню в ожидании двойной награды:

– Вот, вы вестей о нём просили, а я его самого вам привёл.

Ну, не поспоришь: действительно две монеты заслужил. Спрятав заработанное в карман, мальчишка по своему обыкновению сверкнул зубами и испарился:

– С вами хорошо, да некогда, дела у меня.

Ну да, кто бы сомневался.

Вошёл Талвеон – Ярла и Лорк невольно ему навстречу подались. Не из жалости к немощному, а потому только, что к таким людям хочется ближе быть. Все слова, готовые уже сорваться: «Да вам бы отдыхать пока, не выходить» – неуместны стали. Но без обоюдных расспросов, конечно, не обошлось. Талвеон после нескольких фраз понял, как устроилось всё, или – как Лорк и Ярла всё устроили. Поблагодарил в немногих словах, но таких, что теплотой и сердечностью от них веяло. Потом внимательно на Ярлу посмотрел: