Убийца внутри меня

ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ!

Здесь вас может остановить сбежавший

ДУШЕВНОБОЛЬНОЙ!

Бутуз Билли приподнялся на сиденье и достал из заднего кармана брюк пачку табака. Предложил мне, я покачал головой, и он откусил шмат сам.

— Скверная привычка, — сказал он обычным спокойным голосом. — Но подхватил в молодости и теперь, наверное, уже не избавлюсь.

Он сплюнул в окно, вытер подбородок ладонью, а ладонь — о брюки. Я нашел в кармане табак и бумагу из клиники и начал сворачивать самокрутку.

— Про Джо Ротмана, — сказал я. — Я ничего им не говорил, мистер Уокер.

— Я и не думал, что скажете, мистер Форд! Мне даже в голову не приходило, — ответил он. Всерьез он это сказал или нет, но прозвучало всерьез. — Знаете что, мистер Форд? В моем выступлении не было ни капли смысла.

— Не было, — согласился я.

— Да, ни единой. Я четыре дня по всей округе землю рыл. За то, чтоб Иисуса снять с креста, нельзя было сильнее биться. И мне кажется, это привычка работала — вроде как табак жевать. Я это понимал, но рыл дальше. Я вас не освобождал, мистер Форд. Я к этому отношения не имею. Они мне дали постановление получить. Они мне дали понять, где вас держат. Из-за них вы теперь здесь, мистер Форд, а не остались там.

— Я знаю, — сказал я. — Я так и думал.

— Вы понимаете, да? Они вас не отпускают; они слишком далеко зашли, задний ход не дадут.

— Понимаю, — ответил я.

— У них что-то есть? Чего вы не оспорите?

— Есть.

— Может, расскажете?

Я помялся, поразмыслил и в конце концов покачал головой:

— Лучше не буду, мистер Уокер. Вы тут ничего не сделаете. И я ничего не сделаю. Только время потратите, и у вас с Джо выйдут одни неприятности.

— Да тьфу на вас! — Он снова сплюнул в окно. — Сдается мне, о чем-то я могу судить получше вашего, мистер Форд. Вы… э-э… может, вы несколько подозрительны, а?

— Вы же сами понимаете, что нет, — ответил я. — Я просто не хочу никого больше мучить.

— Понимаю. Тогда рассмотрим гипотетически. Скажем просто, что есть некие обстоятельства, которые подвели бы вас под монастырь — если бы они вас касались. Придумайте мне ситуацию, которая к вашей никакого отношения не имеет.

И я изложил ему — гипотетически, — что у них на меня есть и как они планируют это использовать. Много запинался, поскольку описывать мою ситуацию, улики, ими собранные, гипотетически — очень и очень трудно. Но он все понял, мне даже повторять ни слова не пришлось.

— И это все? — спросил он. — У них нет… они ничего не получат, скажем, в смысле чьих-нибудь конкретных показаний?

— Это вряд ли, — ответил я. — Могу ошибаться, но почти уверен, что из этой… улики они бы ничего не выжали.

— Ну и?.. Коль скоро вы…

— Знаю, — кивнул я. — Врасплох они меня не застанут, хоть и собирались. Я… в смысле, этого парня, про которого я…

— Давайте-давайте, мистер Форд. И дальше в первом лице. Так легче разговаривать.

— Ну, перед ними я вряд ли сорвусь. Думаю, что вряд ли. Но с кем-нибудь другим рано или поздно — точно. Лучше, если сейчас — и со всем этим покончить.

Он быстро повернул голову и глянул на меня; широкие поля его шляпы трепетали на ветру.

— Вы сказали, что больше никого не хотите мучить. Вы серьезно?

— Серьезно. Мертвые уже не мучатся.

— Нормально, — сказал он.

И не знаю, понял ли он, что я имел в виду на самом деле, и устроило ли это его. Представления Бутуза Билли о добре и зле не вполне соответствовали книжным.

— Но мне очень не хотелось бы сдаваться, — нахмурился он. — Наверно, привычки задирать лапки у меня так и не завелось.

— Нельзя сказать, что вы сдаетесь, — сказал я. — Видите машину сзади, чуть дальше? И впереди одна недавно пристроилась, видите? Это машины округа, мистер Уокер. Ничего вы им не сдаетесь. Все уже сдано.

Он глянул в заднее зеркальце, потом прищурился и поглядел вперед. Сплюнул, вытер руку о засаленную брючину — медленно вытер.

— Нам еще ехать и ехать, мистер Форд. Миль тридцать, а?

— Где-то так. Может, чуть больше.

— А давайте вы мне все расскажете? Сами понимаете, это не обязательно, однако вдруг окажется полезно. Я бы помог кому-нибудь еще.

— Думаете, смогу… способен рассказать?