Убийца Войн

– Действительно, – кивнул он. – Или, может быть, и впрямь тебя игнорируют. Чтобы польстить.

– И в чем же лесть? – улыбнулась Рдянка.

– Это провоцирует твое негодование. А нам отлично известно, что в ярости ты краше всего.

– Значит, нравлюсь тебе?

– В этом есть свои плюсы. Увы, я не могу польстить тебе таким же невниманием. Оно, понимаешь ли, должно быть искренним, чтобы стать похвалой. А я бессилен и не могу тебя не замечать. Приношу извинения.

– Ясно, – ответила Рдянка. – Я польщена. Наверное. Но кое-что ты игнорируешь замечательно: свою божественность. Приличные манеры. Мое женское коварство.

– Дорогая, ты вряд ли коварна, – возразил Жаворонок. – Коварен тот, кто держит при себе маленький, надежно спрятанный кинжал. Ты же больше похожа на человека, который обрушивает на противника каменную глыбу. Так или иначе, я могу общаться с тобой по-другому, и это вряд ли покажется лестным.

– Я почему-то сомневаюсь.

– Тебе лучше в меня поверить, – сказал он вкрадчиво. – Я все-таки бог. В моей божественной премудрости я осознал, что единственный способ воспеть такую, как ты, Рдянка, – быть намного симпатичнее, умнее и интереснее, чем ты.

– Что ж, тогда я немало оскорблена твоим присутствием, – фыркнула она.

– Туше́, – согласился Жаворонок.

– И не объяснишь, почему соперничество со мной – самый искренний комплимент?

– Конечно объясню. Дорогая моя, разве было хоть раз, чтобы я изрек нечто дикое, провокационное и не подкрепил это таким же несуразным объяснением?

– Разумеется, нет, – кивнула Рдянка. – Ты ничто, если не вымотаешь нервы своей самодовольной надуманной логикой.

– В этом смысле я вполне уникален.

– Бесспорно.

– Как бы то ни было, – сказал Жаворонок, воздев палец, – если я буду намного краше тебя, люди забудут о тебе и станут глазеть на меня. Тогда, чтобы вернуть их внимание, ты снова станешь самой собой, начнешь закатывать мелкие истерики и всячески соблазнять. А в этом случае, как я объяснил, тебе не бывает равных. Поэтому единственный способ обеспечить тебе заслуженное внимание – полностью отвлечь его от тебя. Это и правда очень трудно. Надеюсь, ты оценишь мои старания!

– Позволь заверить, я их ценю, – сказала она. – И даже настолько высоко, что хочу дать тебе передышку. Можешь угомониться. Быть прекраснейшим из божеств – нелегкое бремя, но я его выдержу.

– Никак не могу допустить.

– Но если, милый, ты будешь слишком хорош, то полностью разрушишь свой образ.

– Да он все равно утомляет, – не уступил Жаворонок. – Я долго старался быть самым ленивым богом, но теперь все больше убеждаюсь, что мне это не по плечу. В отличие от меня, другие никчемны и тем восхитительны от природы. Они лишь притворяются, будто не знают об этом.

– Жаворонок! – воскликнула Рдянка. – Ты превращаешься в завистника!

– С тем же успехом можно заявить, будто мои ноги благоухают плодами фейхоа. Сказать можно что угодно, сложнее высказаться по делу.

– Ты безнадежен, – рассмеялась она.

– Серьезно? Я думал, что нахожусь в Т’Телире. Когда мы выступили?

Она подняла палец:

– Так себе шпилька.

– Может быть, просто обманка.

– Обманка?

– Да, умышленно жалкая шутка, отвлекающая от настоящей.

– То есть?

Глазея на арену, Жаворонок замялся.

– Я говорю о шутке, которую сыграли со всеми нами, – сказал он тише. – Сыграл пантеон, когда наделил меня способностью столь ощутимо влиять на действия королевства.

Рдянка нахмурилась, уловив в его тоне горечь. Они остановились в проходе, Рдянка повернулась к арене спиной и к нему лицом. Жаворонок выдавил улыбку, но момент был упущен. Продолжать в том же духе не получилось. Вокруг них пришли в движение слишком тяжелые шестеренки.

– Наши братья и сестры не так плохи, как ты намекаешь, – негромко заметила Рдянка.

– Только беспробудные кретины могли предоставить мне власть над войсками.

– Они тебе доверяют.

– Они ленивы, – возразил Жаворонок. – Перекладывают на других нелегкие решения. Именно это и поощряет система, Рдянка. Мы заперты здесь, и от нас требуют проводить время в праздности и наслаждениях. А затем воображают, будто мы знаем, как лучше помочь государству? – Он покачал головой. – Мы боимся внешнего мира больше, чем признаем. Все, что у нас есть, – художества и сны. Потому и кончилось тем, что мы с тобой возглавили армии. Никто не хочет посылать войска на бойню и смерть. Участвовать желают все, но отвечать – никто.

Он умолк. Рдянка не сводила с него взгляда – богиня безупречного сложения. Она была намного сильнее прочих, но прятала силу под маской пошлости.

– Одно твое высказывание правдиво, – тихо сказала она.

– А именно?

– Ты прекрасен, Жаворонок.

Какое-то время он смотрел ей в глаза. Широко расставленные, волшебные зеленые очи.

– Ты ведь не собираешься делиться со мной кодовыми словами? – спросила она.

Он мотнул головой.

– Я тебя впутала в эту историю. Ты постоянно твердишь, что бесполезен, но все мы знаем: ты один из немногих, кто в своей галерее вникает в каждую картину, скульптуру и гобелен. Выслушивает все песни и стихи, серьезнее всех относится к прошениям ходатаев.

– Вы все дураки, – ответил он. – Меня не за что уважать.