Убийце — Гонкуровская премия

Д'Аржан поднял голову и улыбнулся.

— Ах, это вы, Робен. Я вас не ждал так скоро. Хорошо съездили?

— Да, да, конечно… Здравствуйте, — ответил Жозэ, садясь в кресло. — Я рад, что вернулся.

— Что-нибудь удалось узнать?

— Ничего интересного. Но такие маленькие городки обманчивы. Думаешь, что они погружены в сон, а они полны странных историй. Мне кажется, если бы я задержался в Муассаке, я был откопал десять или пятнадцать новых нитей, и притом одинаково заслуживающих внимания.

Жозэ бросил на д'Аржана дружески-иронический взгляд и спросил:

— А вы, д'Аржан, напали на какой-нибудь след? Вам помогли господа писатели, поэты и литературные критики?

Д'Аржан пригладил свои скромные усики, украшавшие его худощавое лицо.

— Да нет, мне нечего вам сообщить… Все теряются в догадках — так, кажется, говорят в подобных случаях? Ропщут на журналистов, что они подняли шум вокруг этого дела, и хотят только одного — чтобы эта таинственная история или наконец раскрылась, или же заглохла.

— Да, пересуды по этому поводу не устраивают жюри, я понимаю… — задумчиво произнёс Жозэ.

Сделав паузу, он добавил деловым тоном:

— Кстати, д'Аржан, мне прислали рукопись. Я вам её возвращаю. Можете её передать Морелли с нашей благодарностью.

— Любопытно, какое у вас создалось мнение?

Жозэ покачал головой.

— Вы скажете, что я нахал, но, по-моему, роман перехвалили. Я, правда, не особенно в него вчитывался, у меня не было времени, но, мне кажется, он не заслуживает такого шума. Меня просто поражает, как ему могли дать Гонкуровскую премию! Вы согласны со мной?

— Но все же там есть несколько превосходных мест.

— Правильно. Глава, где убийца рассказывает, как он решился пойти на преступление… Хорошее психологическое описание…

— Такое проникновенное!.. А как дана сложная психология героя!..

Жозэ пренебрежительно махнул рукой.

— Да, да, я помню вашу статью. И все же я не знаю, можно ли назвать это произведение шедевром. Вы возразите, что я просто привык к подобным вещам. Я, как говорится, варюсь в этом котле, и удивить меня трудно. Но такими словами, как шедевр, бросаться нельзя.

— Возможно. А вот Бари с вами не согласен.

— Я могу ошибаться. Бари всегда высказывает очень здравые суждения. Да и вы сами — более компетентный судья, чем я.

— Он сожалеет, что этому господину угрожает или может угрожать смертный приговор.

Жозэ встал.

— Кажется, скоро полдень. Давайте, старина, пообедаем вместе, если вы не возражаете. Я забегу поздороваюсь с нашим главным. Можем захватить с собой и Рози.

Д'Аржан с таинственным видом поднял палец.

— Вы ничего не знаете?

— А что именно?

— Так Рози же…

— Ничего не понимаю.

— Наш главный редактор и наш начальник отдела информации Рози Соваж решили пожениться.

Жозэ помотал головой и удивлённо сказал:

— Вот это новость! Никогда бы не подумал. Я знал, что Бари время от времени завозит Рози домой, но мне казалось, что этим все и ограничивается. Ну что ж, желаю им много счастья. Рози — чудесная девушка, обожает свою работу. Она красивая…

— Обручение уже назначено, а свадьба будет весной, — добавил д'Аржан.

Литературный обозреватель встал и подошёл к окну. Погода улучшилась. Крыши блестели под бледными лучами солнца. Вдали виднелся окутанный золотой дымкой лес печных труб.

Высокая фигура д'Аржана, одетого по последней моде, красиво вырисовывалась на фоне светлого окна. Жозэ обеспокоенно провёл рукой по своим небритым щекам.

— Кажется, я здорово оброс. Я проболтался все утро, да ещё потерял два часа на эту проклятую рукопись. А теперь уже поздно, мы едва успеем поесть.

— Почему? — с любопытством спросил д'Аржан. — Вы думаете, у нас будет сегодня работа?

— Очень возможно.

— Какая?

* * *

Бари погладил головку своей трубки, любовно посмотрел на неё и, открыв кисет, принялся перебирать табак. Это уже вошло у него в привычку, и часто можно было видеть, как он, прежде чем набить трубку, тщательно отделял одну ниточку табака от другой. Это занятие позволяло ему делать вид, что он погружён в разрешение какого-то важного вопроса.

Они устроились в глубине маленького зала ресторана, который находился по соседству с газетой. Они изредка здесь собирались. Рози Соваж, сидя рядом с главным редактором, точнее со своим женихом, аккуратно чистила яблоко. Д'Аржан, откинувшись на спинку стула, небрежно листал какой-то журнал. Робен курил сигарету и следил за колечками дыма, которые таяли под самым потолком.

— В общем, — сказал Бари, набив трубку, — вы утверждаете, что Молчание Гарпократа — любительская стряпня господина, не обладающего истинным талантом…

— Но ведь и любитель может быть очень талантлив, — заметил д'Аржан. — На свете существуют наверняка десятки непризнанных писателей.

— Вы верите в неизвестные шедевры? — незаметно пожав плечами, спросил Жозэ.

— Ладно, — сказал Бари. — Не будем отвлекаться. Достойно ли произведение, о котором идёт речь, присуждённого ему лаврового венка или нет? Робен считает, что нет.

— Это его право, — мягко заметила Рози.

— Дело не в этом, — возразил д'Аржан.