Убийцы, мошенники и анархисты. Мемуары начальника сыскной полиции Парижа 1880-х годов

Если эти факты интересуют вас, я с удовольствием уведомлю вас о других моих приключениях».

Хотя письмо это не было подписано, я без труда угадал, кто его автор. Слова «шайка „черных фраков"» тотчас же напомнили мне беглеца Жаноля. Я сличил почерк этого письма с тем, которым было написано письмо Донферу. Оказалось, что эти письма написаны одной и той же рукой. Итак, Жаноль был виновником всех тех краж, которыми он так необдуманно хвастал в корреспонденциях к издателю «Фигаро».

Однако нужна была дьявольская ловкость, чтобы отыскать Жаноля. Напрасно мои агенты рыскали по всему Парижу, они нигде не могли его найти. На это была вполне уважительная причина, потому что в то время Жаноль, подобно Альмейеру, благодушенствовал на нормандском берегу в обществе одной хорошенькой женщины, которую обворожил своими аристократическими манерами и титулом граф де Марсан. Эта несчастная дамочка ни за что не поверила бы, что щедрый влюбленный, который дарил ей такие роскошные драгоценности, украл их у графини Р.

Одиссея Жаноля в Трувиле и в Канне могла бы дать неисчерпаемый материал для современных водевилистов, если бы они пожелали взять труд заняться немножко ее изучением.

Этот авантюрист так же, как и Альмейер, раздавал щедрые подачки «на чаек» во всех городах, которые он посещал, но мнимый вельможа в один прекрасный день самым глупейшим образом попался на кровле одного дома в Канне. В нем было очень много общего с его достойным предком Картушем. Этот светский элегантный мошенник, возвращавший через «Фигаро» маркизам и герцогиням фамильные завещания, умел карабкаться по крышам, как истый акробат.

Жаноль был преисполнен доброжелательства к Сен-Жерменскому предместью. Когда он оперировал в аристократических домах, он брал только деньги и возвращал фамильные бумаги. Картуш питал такие же почтительные чувства к привилегированному классу. Однажды, ограбив кардинала, он жестоко наказал одного из участников шайки, дерзнувшего заподозрить, что молоденький секретарь кардинала — девица, переодетая в рясу. «Вот тебе наука, чтобы ты не забывал относиться с уважением к нашему высокочтимому духовенству», — сказал он, награждая здоровенным подзатыльником неосторожного товарища. Жаноль принадлежал к той же школе воров, и если он не выказывал по отношению к епископам такого же уважения, как Картуш, то только потому, что ему ни разу не представилось случая ограбить кого-нибудь из особ клерикального мира.

Однако вот каким образом нам удалось его задержать.

В августе 1888 года одна очень богатая обитательница Канн, возвратясь к себе, увидела какого-то субъекта с отмычкой в руках.

Госпожа Ж. подняла тревогу, злоумышленник убежал, полицейские агенты бросились за ним в погоню и после долгих поисков заметили беглеца, спрятавшегося за трубой соседнего дома.

Тогда вытребовали пожарную команду с насосами и в течение нескольких часов продолжалась чисто эпическая облава на кровлях мирного городка Канн. Жаноль, так как это был он, бегал по карнизам с ловкостью белки, перепрыгивал с крыши на крышу, с искусством, которому позавидовал бы любой акробат, и во время этих гимнастических упражнений рассеивал по крышам свою знаменитую отмычку, связку поддельных ключей, маленькие ножницы, револьвер и открытый нож…

Отсюда следует, что между светским вором и вором-убийцей нет большой разницы. Часто все зависит только от случая и от настроения злоумышленника.

Если бы Жаноль вместо того, чтобы затратить столько энергии на свою фантастическую прогулку по крышам, встретил бы агентов и жандармов в доме ограбленной дамы, то весьма вероятно, что он не выбросил бы нож и револьвер в окно, а, наверное, воспользовался бы ими. Вот таким-то образом воры становятся убийцами, и этот переход совершается с удивительной легкостью.

Наконец, Жаноль, перепрыгивая с одной крыши на другую, оступился и упал на мостовую с высоты двенадцати метров. Честный человек от такого падения расшибся бы насмерть, Жаноля же нашли немножко ошеломленным и даже не контуженным.

Пюмещенный в каннскую тюрьму, Жаноль очень скоро оправился от этого сильного потрясения, и когда предстал на допросе перед прокурором республики, то назвался Жоли и заявил, что сделался жертвой возмутительнейшей юридической ошибки:

— Я зашел к госпоже Ж. только для того, чтобы спросить, не отдаст ли она внаем своей квартиры, а она подняла тревогу и закричала: «Воры! Воры!» — я испугался и убежал на крышу.

Таково было объяснение, данное этим беззастенчивым мошенником.

— Извините, — заметил прокурор, — таким способом может убежать только человек, у которого нечиста совесть.

— О, — непринужденно возразил наш герой, — неужели судьи не знают известной народной поговорки: «Когда вас обвинят в похищении башни с собора Нотр-Дам, то самое лучшее — поскорей убежать».

Жаноль с удивительной настойчивостью утверждал, что все предметы, рассеянные им на крышах, не принадлежали ему.