Убийцы, мошенники и анархисты. Мемуары начальника сыскной полиции Парижа 1880-х годов

Господин Гюльо, в свою очередь, выслушал показания Евгении Форестье и Морисеты Куроно, обеих приятельниц злополучного Прадо, потому что если Пранцини приходилось бороться против одной женщины, своей сожительницы госпожи С., то против Прадо выступили две женщины, а впоследствии к ним присоединилась третья, законная жена Прадо, покинутая и забытая им в Испании.

Господин Гюльо обладал удивительным искусством подготовлять эффективные очные ставки. После продолжительного допроса Прадо, полагавшего, что он известен суду только под этим именем, господин Гюльо вдруг назвал его графом де Линска.

Потом, воспользовавшись смущением обвиняемого, он приказал ввести Евгению Форестье.

По приказанию следователя эта женщина повторила свой рассказ, хотя Прадо протестовал, осыпая ругательствами свою любовницу, старался даже ее застращать… Господин Гюльо подготовил ему новый сюрприз. Дверь открылась, и Прадо увидел Морисету Куроно.

Прадо был замечательный актер, вполне достойный такого режиссера, как господин Гюльо, и вот в камере следователя он разыграл с удивительной отвагой патетическую сцену.

— Как, Мори, — воскликнул он, — это ты меня обвиняешь, ты, которую я так любил, ты, мать моего ребенка!.. Но это невозможно! Ты говоришь из ревности… Тебя подучила эта женщина, которая хочет моей гибели. Ну так смотри, как я к ней отношусь. Она хочет меня запугать. А я открыто говорю ей в лицо, что я ее никогда не любил. Да, эта красавица, которая иногда любовалась собой перед зеркалом, как статуей, принадлежит к тем женщинам, которыми пользуются, но к которым не привязываются… Пусть она это знает. Я никогда не любил никого, кроме тебя, тебя, которую я знал девушкой и которая сделалась матерью моего ребенка!..

Но ему не удалось тронуть сердца Морисеты. Обе женщины примирились и пылали одинаковой к нему ненавистью.

Когда Прадо вернулся в Мазас, он понял, что погиб. Но это был отважный боец, который никогда не признавал себя побежденным. Он хотел бороться до конца, и нужно отдать ему справедливость, он защищался геройски.

Господин Гюльо увлекся этим делом как чиновник, и в то же время как философ и романист.

Человек, преданный правосудию обеими любовницами, казался ему слишком интересной добычей.

Еще при первом следствии господин Гюльо отыскал женщину, по имени Ренэ Мейер, которая была с Марией Ангетан в Эдене в вечер преступления… Несчастная, умиравшая в чахотке, не могла явиться в камеру следователя, но тот отправился к ней сам.

Он также привел к ее постели Прадо.

В данном случае обвиняемый выказал замечательное присутствие духа. Некоторое время он смотрел на умиравшую пристальным взглядом магнетизера, потом, смягчая, насколько возможно, тембр своего голоса, сказал:

— Сударыня, говорят, что вы были в Эдене с Марией Ангетан в тот вечер, когда она была убита, и видели, как она ушла с человеком, которого назвала своим «американцем».

Меня обвиняют в преступлении, которого я не совершил. Для меня это вопрос жизни или смерти. — Потом, после хитро рассчитанной паузы, он добавил: — Узнаете ли вы меня?

Конвульсивный трепет пробежал по телу умирающей, потом она сделала головой отрицательный знак.

Когда Прадо увели, господин Гюльо снова спросил ее. Она была сильно утомлена и ответила слабым голосом:

— Правда, в его лице есть какое-то сходство, но я не могу утверждать, что это он…

Потом она стала просить, чтобы ее оставили в покое. Вскоре после того она умерла.

Но служанка и часто работавшая у Марии Ангетан поденная портниха, которые несколько раз видели «американца», при взгляде на его фотографическую карточку, тотчас же объявили:

— Да, это он!

Конечно, это были улики, но еще не достаточные доказательства, чтобы послать человека на эшафот.

Евгения Форестье и здесь помогла судебному следователю.

— Однажды, когда он грозил меня убить, — сказала она, — я подумала, что и мне нужно запастись оружием против него, чтобы всегда держать его в страхе. Именно в тот день он получил письмо из Испании и, прочитав его, с какой-то особенной поспешностью разорвал. Я нагнулась и подняла один клочок бумаги. Это была верхняя часть какого-то бланка с печатным заголовком и несколькими строчками письма. Я старательно спрятала ее в свой чемодан между складками простыни. Пошлите за моим чемоданом, и в указанном месте вы найдете эту бумажку.

Чемодан немедленно был привезен. Его открыли и нашли в указанном месте в складках простыни клочок бумаги, который один мог погубить Прадо.

В заголовке бланка значился адрес одного мадридского магазина:

«Покупка золота, серебра и драгоценных камней. Пассаж Родриго, 2 (Мадрид)».

Далее следовало начало письма, написанного мадридским перекупщиком драгоценностей.

На этот раз судебный следователь мог с уверенностью сказать: «Теперь он в моих руках».

Господин Гюльо отправился к министру юстиции и высказал ему, что не считает нужным просить розысков дипломатическим путем, и получил разрешение лично отправиться в Испанию.

Впоследствии другой судебный следователь господин Ле Пуатевин поступил точно так же в деле Панамы.