Убийцы цветочной луны. Нефть. Деньги. Кровь

Мэтис и опекун Уайтхорна собрали по целой команде частных сыщиков. Большинство расследовавших дела о смерти осейджей детективов работали в «Международном детективном агентстве Уильяма Дж. Бёрнса». Бёрнс, бывший агент Секретной службы США, стал следующим после Пинкертона самым известным в мире сыщиком. Невысокий крепкий мужчина с пышными усами и копной рыжих волос, Бёрнс в молодости хотел стать актером и тщательно выстраивал свой образ загадочной всесильности, для чего, в частности, сам писал на материале своих дел детективные рассказы. В одной из подобных книг он заявлял: «Меня зовут Уильям Дж. Бёрнс, и мой адрес – Нью-Йорк, Лондон, Париж, Монреаль, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Сиэтл, Новый Орлеан, Бостон, Филадельфия, Кливленд… – везде, где у законопослушного гражданина может возникнуть нужда в людях, которые знают, как хладнокровно выкурить из засады затаившегося наемного убийцу или разоблачить преступника, подстерегающего ничего не подозревающую жертву»[121]. Хотя за безудержную саморекламу его окрестили «детективом первой полосы», послужной список у него был впечатляющий, включая поимку виновных в теракте 1910 года в редакции «Лос-Анджелес таймс», унесшего жизни 20 человек. Газета «Нью-Йорк таймс» назвала Бёрнса «пожалуй, единственным воистину великим детективом, единственным гением сыска, рожденным этой страной»[122], а сэр Артур Конан Дойл наградил самым желанным для сыщика прозвищем – «американский Шерлок Холмс».

Правда, в отличие от последнего Бёрнс мошенничал с присяжными, однажды, как утверждают, похитил подозреваемого и вообще регулярно использовал грязные приемы. Пойманный при попытке вломиться в нью-йоркскую адвокатскую контору с целью похищения улик, он заявил, что подобные методы порой необходимы для добычи доказательств и что такие приемы «тысячу раз»[123] применялись частными детективами. Бёрнс был идеальным воплощением новой профессии.

В то лето[124] команда нанятых Мэтисом сыщиков начала проникать в округ Осейдж. В ежедневных отчетах каждый из них указывал только шифрованный номер. Вначале агент № 10 попросил Мэтиса, бывшего присяжным при расследовании, показать ему место преступления. «Мы поехали туда, где было найдено тело»[125], – писал № 10.

Один из них поговорил с экономкой Анны. Та показала, что после обнаружения тела получила ключи хозяйки и с ее сестрой Ритой Смит вошла в дом. Невероятно, но никто из управления шерифа еще не произвел там обыск. Женщины с опаской открыли дверь и ступили в тишину. Ювелирные украшения, одеяла и картины – все ценное, собранное Анной за всю жизнь, – теперь были словно развалины покинутого города. Горничная, помогавшая Анне одеваться в день исчезновения, вспомнила: «Все осталось как тогда» – все, кроме одного[126]. Сумочка из крокодиловой кожи, с которой Анна ходила на обед к Молли, теперь валялась на полу, «вывернутая наизнанку».

Больше в доме, похоже, ничего не украли, а наличие сумочки свидетельствовало о том, что после обеда Анна, видимо, действительно побывала дома. Деверь Молли Брайан, очевидно, говорил правду. Но не он ли заехал за Анной еще раз? Или это был кто-то другой?

Агент № 10 обратился к другому многообещающему источнику информации: записям о входящих и исходящих звонках Анны. В те дни соединение производилось вручную телефонисткой, причем междугородняя связь часто осуществлялась через несколько последовательных коммутаторов. При этом обычно велся учет звонков. Согласно журналу телефонной станции Фэрфакса, в вечер исчезновения Анны, примерно в 8.30, ей позвонили из конторы в Ралстоне, городе в шести милях к юго-западу от Грей-Хорс. Записи показали, что кто-то, предположительно сама хозяйка, взял трубку. Это означало, что в 8.30 Анна, очевидно, еще была дома – новое доказательство правдивости слов Брайана.

Частный детектив, предчувствуя прорыв в расследовании, поспешил в Ралстон. Владелец конторы, однако, утверждал, что Анне не звонил и никто другой его аппаратом воспользоваться не мог. Более того, ни на одной телефонной станции Ралстона не нашлось записи о соединении с Фэрфаксом. «Этот звонок кажется загадкой»[127], – писал № 10. Он подозревал, что на самом деле ралстонский номер был фальшивкой – телефонистке заплатили за уничтожение истинной записи в журнале, зафиксировавшей настоящий источник. Похоже, кто-то заметал следы.

Агент № 10 планировал внимательней присмотреться к Оде Брауну. «Главное подозрение[128] падает на бывшего мужа», – писал он. Однако было уже поздно, и детектив закончил свой отчет словами: «Расследование приостановлено в 11 вечера».