Убийцы цветочной луны. Нефть. Деньги. Кровь

Отчаявшись добиться прорыва, сыщики решили установить «жучок» для прослушивания разговоров Роуз и ее приятеля. Четких законов об электронном наблюдении тогда еще не существовало, и Бёрнс был завзятым приверженцем применения диктографа – примитивного подслушивающего устройства, которое можно было спрятать в часах или люстре. «Бёрнс стал первым американцем[138], увидевшим огромные возможности этого инструмента в детективной работе, – писал в 1912 году «Литерари дайджест». – Он настолько влюблен в него, что всегда носит в кармане». Подобно тому, как в XIX веке Аллан Пинкертон стяжал известность «глаза», в XX столетии Бёрнс прославился как «ухо».

Спрятавшись в другой комнате, детективы надели наушники и принялись подслушивать прерываемые помехами голоса Роуз и ее приятеля. Однако, как часто случается в ходе наблюдения, прилив энтузиазма быстро сменился утомлением от погружения во внутреннюю жизнь других людей, и в конце концов сыщики уже не спешили записывать подслушанные ими безобидные подробности.

Тем не менее, прибегнув к более традиционным методам, им удалось сделать потрясающее открытие. Таксист, подвозивший в день исчезновения Анну в дом Молли, рассказал, что пассажирка попросила его сначала остановиться на кладбище Грей-Хорс. Она вышла и побрела меж надгробий, пока не остановилась у могилы отца. На мгновение Анна замерла рядом с местом, где вскоре похоронят и ее саму, словно вознося про себя скорбную молитву. Затем вернулась к машине и попросила водителя прислать кого-нибудь принести цветы на могилу отца. Ей хотелось, чтобы место его упокоения всегда была красивым.

Когда они двинулись дальше к дому Молли, Анна повернулась к водителю – он почувствовал запах алкоголя – и доверила ему тайну: у нее скоро будет «малыш»[139].

– Боже мой, не может быть, – ответил он.

– Может, – сказала она.

– Правда?

– Да.

Впоследствии детективы нашли подтверждение еще у двух близких Анне людей – им она тоже рассказала о своей беременности. Однако кто отец ребенка, осталось неизвестным.

В один из летних дней в Грей-Хорс появился незнакомец с чаплиновскими усиками и предложил детективам помощь. Вооруженного короткоствольным «бульдогом» 44-го калибра мужчину звали А. У. Комсток, он был местным адвокатом и опекуном нескольких осейджей. Кое-кто из местных считал его орлиный нос и смуглую кожу свидетельством примеси индейской крови, и тот ради успеха своей адвокатской практики не слишком стремился это опровергать.

«То, что он походил на краснокожего, видимо, должно было помочь ему ладить с ними?»[140]

– скептически вопрошал другой адвокат. Уильям Бёрнс некогда вел против Комстока расследование – якобы тот содействовал нефтяной компании в подкупе племенного совета осейджей для получения выгодных условий аренды, – однако обвинение так и не было доказано.

Учитывая широкие связи Комстока среди осейджей, частные сыщики приняли его предложение о помощи. В то время как они пытались установить связь между убийствами Чарльза Уайтхорна и Анны Браун, Комсток нарыл несколько любопытных фактов через свою сеть информаторов. Поговаривали, что вдова Уайтхорна Хэтти жаждала заполучить деньги мужа и ревновала его к другой женщине. Не к Анне ли? Из подобной гипотезы логично вытекал следующий вопрос: не был ли Уайтхорн отцом ее ребенка?

Детективы установили за Хэтти наблюдение. В этом они были мастерами и тенью скользили за ней повсюду, сами оставаясь незамеченными: «Агент следует[141] за миссис Уайтхорн из Окл. – Сити в Похаску. … Выехал из Окл. – Сити вслед за целью в Гатри. … Сопровождаю объект из Талсы в Похаску». Однако и это не принесло результатов.

К февралю 1922 года, через девять месяцев после убийства Уайтхорна и Анны Браун, следствие, казалось, окончательно зашло в тупик. Детектив Пайк, нанятый Хэйлом, сдался и уехал. Вышел из игры и шериф Фрис – его отстранили от должности после признания виновным в неисполнении своих обязанностей.