Убить, чтобы воскреснуть

— Ой, Сева, только не надо опять насчет логических построений, ладно? — вспыхнула Валерия. — Твои расистско-антифеминистские штучки меня в свое время уже вот как достали, по самое горлышко! Я прекрасно знаю, что на женщин ты согласен смотреть снизу вверх только в койке! Ты уверен, будто думаем мы неприличным местом, в лучшем случае — задницей… что, не так? — победоносно вскричала она, увидев, как бурно вдруг покраснел Всеволод Васильевич.

— Может, я еще чайник поставлю? — испуганно прошелестела Альбина, мечтая сейчас оказаться как можно дальше от не в меру разбушевавшейся Валерии: еще зашибет ненароком!

— Не трудитесь. — Всеволод Васильевич торопливо поднялся. — Я уже сыт… по самое горлышко. Спасибо за пироги, за фильм. — Надув губы, он сунул кассету в карман, отчего тот некрасиво оттопырился. — Мне пора. Всего хорошего и так далее…

Бормоча что-то, Всеволод Васильевич проследовал в прихожую. Валерия встала в дверях, провожая его взглядом исподлобья.

Щелкнул замок. На губах Валерии мелькнула улыбка. Альбина ахнула.

— Может, зря ты с ним так, а?..

Подруга снисходительно оглянулась.

— Боже мой, какое же ты дитя! Так ничего и не поняла? Севка отлично догадался, что я не могу или не хочу чего-то сказать. Думаешь, он обиделся? Это же все пьеса для двоих разыграна была! Недаром он взял кассету. А видела бы ты, какую рожу он мне на прощание скорчил! Севка — это чудо. Можешь не сомневаться, что он уже забыл и обо мне, и о тебе, и о Хингане, и мчится сейчас домой, обуреваемый одним желанием: досмотреть кино. Не могу поручиться, что он потом не приставит к нам «хвоста», чтобы проследить связку Хинган — Смольников, но сейчас мы оба сделали хорошую мину при плохой игре, чтобы завершить разговор, который нас ни к чему не привел бы.

— Почему?

— Привет! Ты что, хочешь, чтобы я ему опять пересказывала все твои похождения, опять вила эту веревочку? Тем более что я ни в чем толком не уверена. Просто кажется мне, что Смольников не такое уж ничтожество, каким его Сева живописует. Почти факт, что месть Хингану была организована именно им: ведь потом искал этого гада Денис. А с ним-то Смольников был отлично знаком…

— Да, вот что! — перебила Альбина. — В той квартире нашей, тетиной, я нашла обрывок типографской пробы, а на нем — наш адрес: Красноярская, 40, квартира 16. Помнишь, Марина Алексеевна сказала, будто Денис работал в каком-то издательстве? Что, если это как раз и была фирма Смольникова, которая потом развалилась? Где книжное издательство — там и пробы цветоделения! Смольников нанял Дениса, которому он вполне доверял, чтобы отследить Хингана, послал его к нам. Только Вольт никак не вписывается в эту схему…

— Зато в нее отлично вписывается загадочный доктор! — обрадовалась Валерия. — К примеру, Смольников и этот его шурин задумали отомстить Хингану, справедливо считая его главным виновником преступления. Похитили, как — этого я не знаю, и… Ну, что первое приходит на ум? Кастрировать насильника, верно? Однако они поступили гораздо изощреннее. Они изменили пол Хингана! Сделали его бабой.

Валерия, блестя глазами, с торжеством смотрела на Альбину, но вдруг сникла, раздраженно пожала плечами:

— Да ну, бред. Фантастика какая-то. Это надо быть хирургом тако-ого класса, чтобы отважиться на подобную операцию. А никому не известный тюремный врачишка… он небось только и умеет, что аспирин зекам прописывать, да и тот у них в дефиците.

— Он не кто-нибудь, — тихо, но твердо сказала Альбина. — Он — Налетов!

— А ты откуда знаешь?!

— Ну как же? Если отец жены Смольникова знаменитый нижегородский Налетов, то шурин — это ее брат и его сын. И если он пошел в отца и деда…

— Пожалуй, да. Налетов… А зовут его как?

— Не знаю.

— То есть как — не знаю? Вы же из одного города!

Альбина тихонько рассмеялась:

— Может, Нижний и кажется вам, москвичам, деревней, но это очень большая деревня. К сожалению, не знаю, как зовут доктора, знаю только отчество: он Петрович, поскольку его отец — Петр Григорьевич.

— Стало быть, Икс Петрович Налетов… Слушай, а нельзя выяснить его имя через твоих нижегородских знакомых? — оживилась Валерия. — Может быть, маме своей позвонишь, попросишь ее поузнавать?

— Маме? — переспросила Альбина. — Ну ладно, я могу, конечно…

— Да бог с ним, с Нижним, — засмеялась Валерия, глядя на ее унылое лицо. — В конце концов, это не столь важно. Я уверена, что этот самый шурин — только исполнитель. Опыт жизни учит меня, что в таких случаях скрытым движителем выступает именно отец. Любопытно бы взглянуть на Кирилла Игоревича! Да, Севка его явно недооценил. Или нарочно лапшу нам на уши навешивал? По-моему, он врал про эти рейды Смольникова по Сухаревке.

— Он не врал! — вскинулась Альбина. — Я думаю, что видела там Смольникова! Где фото? Видишь, Катюшка стоит в одном платье, но в мужской шапке, а Смольников — с непокрытой головой. Это его шапка, явно! И тогда, на Сухаревке, я видела человека точно в такой же шапке и длинном черном пальто. И мне почему-то кажется, это был именно Смольников.