Убить Герострата

- Вполне! Иначе нас уже давно попытались бы отсюда выудить.

Когда мы выбрались из подвала и со всеми предосторожностями выглянули за дверь, Минька, вольготно развалившись, спал на веранде. Услышав шум, он проснулся, поднял голову и зевнул во всю пасть.

- Вот ведь паразит! - возмутился Андрей. - Он тут дрыхнет, а я всю ночь промучался на ящиках в грязном холодном подвале!

Ага, видели мы, как ты мучался в грязном холодном подвале! И слышали. Дрых, как сурок, и храпел, как бульдозер. У Мишки, кстати, было просто неоценимое достоинство - он никогда не храпел.

- Ладно, псина, - сказала я, присев на корточки и почесывая его лохматый двухцветный бок. - Будем считать, что ты проверил нашу бдительность. И за это тебе полагается награда в виде миски “Педигри Пала”. Пойдем на кухню.

- Интересно, а от чего пал Педигри? - затасканно пошутил Корнилов.

После завтрака мы устроились на веранде - я в шезлонге, а Андрей в гамаке, но долго не высидели. По-прежнему при ясном солнце дул ледяной северо-восточный ветер. Мне показалось, что он резвится уже как минимум неделю, но на самом деле прошли всего сутки с тех пор, как мы отправились в аэропорт в надежде отбыть на Туретчину.

Поеживаясь, я поднялась наверх. Герострат остался на веранде, но попросил принести ему плед. Спуститься вниз с пледом я поленилась, сбросила из окна. Клетчатое одеяло до ступенек не долетело, повисло на водосточном желобе. Глядя, как Корнилов неловко подпрыгивает, пытаясь его стащить, я испытывала какое-то злобно-мстительное удовлетворение.

Улегшись на тахту и глядя в потолок, я попыталась препарировать это малопочтенное чувство. Выходило все достаточно пакостно. Я его осуждаю, я на него злюсь, обижаюсь, но, тем не менее, из чувства долга не могу послать по определенному адресу - прямо как юный пионер из рассказа про честное слово. И вот все мои негативные эмоции размазываются по мелким гадким радостям исподтишка. На самом-то деле я совершенно не хочу ему помогать. С самого начала не хотела. И даже когда говорила возвышенные слова о том, что он может на меня положиться, - и тогда уже не хотела. Хотела только произвести впечатление, авось, подумает, поймет, какая я хорошая, самоотверженная, и вернется ко мне. Или так: мне хотелось, чтобы он попросил меня о помощи, но совершенно не хотелось эту самую помощь ему оказывать. А теперь вот уже никуда не деться. Опять я предложила что-то в надежде, что человек откажется - как кофе капитану Зотову. Только вот Герострат - не капитан, не отказался. Так тебе, Алла, и надо!

Ветер выл, я тихо подвывала в ответ: “Только мы с конем по полю идем...”. Слуха у меня нет, но петь я люблю. Просто очень. Будь способностей побольше, обязательно стала бы певицей. Оперной. Стояла бы на сцене в черном балахонистом платье, толстая и красивая, с килограммом грима на лице и заливалась соловьем, задрав голову и заламывая руки. Не мечты, а детский сад какой-то! Нет, бодливой корове Бог рогов не дает.

- Аля, не надо, и так тошно! - донеслось снизу. - И собака волнуется, сейчас подпевать начнет.

Он, кажется, хотел сказать что-то еще, но передумал. Я услышала какой-то шум. Наверно, вывалился из гамака, с прежней злобной радостью подумала я. Хоть бы ты кости переломал, что ли! Нехорошо так думать, но все равно думается.

Шум стал громче. Кто-то карабкался по лестнице. Минька? Что-то больно громко. Скорее, Корнилов, который по моему доброму пожеланию переломал ноги. Нет, он бы в таком случае помогал бы себе языком - то есть матерился бы в семь заходов с переплясом. Да и не полез бы он на чердак!

Я села, пригляделась, и тут мой собственный язык прилип к гортани. Я определила это по тому, что открыла рот и хотела взвизгнуть, но не смогла. Это был уже не детектив, а какой-то фильм ужасов!

Приставив пистолет, на этот раз без глушителя, к виску Герострата, воскресший монстр господин-товарищ Шрам тащил его по лестнице. Там, где он приложился лбом о железный лист, виднелась аккуратная нашлепка пластыря. Андрей, выпучивший глаза и ставший вдруг похожим на одного политического лидера, не слишком сопротивлялся. Ростом они с косорылым были примерно одинаковые, но, несмотря на то, что Корнилов примерно на одну весовую категорию больше, он казался описавшимся малышом в руках грозного воспитателя. Правда, воспитатели редко используют в качестве меры убеждения огнестрельное оружие...

- Здравствуйте, дети, Кати и Пети! - мерзко цыкнул зубом Шрам. - А вот и я! Как живете? Как животик? Вот этот, похоже, сейчас обделается, дрожит, как заяц.

Герострат и правда выглядел не лучшим образом. Уж можно бы уже и привыкнуть! Впрочем, мне пока к голове ствол не приставляли, не знаю, как бы себя повела.