Убить Гиппократа

Я смотрел ему вслед. Я поторопился сказать – вслед. Вовсе нет! Он шел размашистым шагом по раскаленному песку. Его ноги погружались в песок, как в воду. И он… Не оставлял после себя следов. Ни вмятинки! Ни впадинки! Ни щербинки! Это выглядело невероятно. Это выглядело пугающе… Я огляделся вокруг себя. Моих следов было предостаточно. А от него – даже следа не осталось. Да уж. Цыган. Наследит в одном месте – и исчезнет. Бесследно. И всплывет в другом, чтобы так же наследить. Без каких-либо следов.

Он уехал. Подписал мне приговор своим откровением и уехал. А я остался у моря. Синего-синего моря, которое вовсе не синее. Я вдруг подумал, что у моря нет цвета, потому что оно слишком быстро меняет цвет. И мне бы не хотелось припасть к нему лицом. Даже нет такого выражения – припасть лицом к морю. А вот про землю… И я подумал, что, если выживу – никогда больше не поеду к морю. Никогда. И буду единственным человеком на земле, который ни капельки не любит море…

Как бы сейчас мне хотелось куда-нибудь вернуться. Хоть в прошлое. Хоть в будущее. Только бы не оставаться в настоящем. У такого не синего моря… Но у меня не было выбора. Настоящим для меня оставалось море. И я остался на его берегу.

Прохладные волны нежно касались моих босых ног. Влажный песок утопал под ногами. Чайки бросались в воду. И тут же выныривали. Чтобы взлететь. Они уже не кричали, не били тревогу… Мне стало как-то спокойнее. Хотя мне совсем недавно подписали приговор. Ладно, море, я с тобой не дружу, но ты хоть не станешь подслушивать и подглядывать.

Я нащупал во внутреннем кармане пиджака дневник Дункан, с которым не расставался уже несколько суток. Нужно его все же прочесть. С начала. Как прилежный ученик. Я на всякий случай огляделся. Пустота. И никаких следов. Кроме моих… Итак…

Первые страницы были разделены на разделы и столбики. Первый столбик был наспех, небрежно заполнен фамилиями. Во втором напротив каждой фамилии – название учреждения. Ай да Дункан! Как только она смогла вычислить людей, которые прошли через Городок! Даже их реальное место работы, куда их готовили для всевозможных провокаций и диверсий. Она просто сделала невозможное! Неужели в этом ей помог братец? Братец-убийца. Даже если раскаявшийся, это уже ни для кого не имеет значения. Ему точно прощения не стоит ждать ниоткуда. Ни на земле. Ни под землей. Ни на небе.

Так, так, так… Фамилии, фамилии. Напротив – НИИ, театры, школы, фирмы, больницы… Вот это уже интересно. Больницы. Больниц было больше всего. Как там говорил лже-Склифосовский? Самый верный, безнаказанный и недоказуемый способ уничтожения… Неужели и моя попадется? Нет, не верю. Не хочу верить. Как-то в чужое верилось, но не в свое. Не хочу верить, что там мелькнет фамилия моего лучшего друга Вальки. Тьфу ты! Какого еще лучшего! Он ведь давно из бывших. И все же… Не хочу верить.

Мои руки дрожали. Во рту пересохло. Если была бы необходимость сейчас вымолвить слово, пожалуй, меня бы хватило лишь на сдавленный хрип. Как же хотелось пить!.. Вот она, есть! Есть и моя больница. Я с трудом взглянул на фамилию. Перед мутными глазами прыгали чертики. Что ж. Чуда ждать не следовало. Очередной чертик подпрыгнул в тумане, и тут же туман растворился. Стало так ясно! Так невероятно ясно! И я прочитал. Лисецк…

Чертики, вот это чертики! Шуточки их, что ли! Лисецкая, а не Лисецкий! Иришка! Иришка Лисецкая! Милая, славная, тихая, добрая. О такой жене я всегда мечтал. И такую жену приводил в пример Аде. Да, вот чего-чего, но этого я никак не ожидал. Может, все же ошибка? И жену перепутали с мужем? Что я мелю! Как это жену можно перепутать с мужем? Но ведь муж и жена – одна сатана! Нет, нет, нет… Это было некрасиво по отношению к… К кому? Я так сам и не понял.

Но облегченно вздохнул. Кто угодно, только не Валька. Только не мой любимый, толстый, очкастый, рыжий друг детства. С которым мы когда-то давали клятву Гиппократа. Валька ее не нарушил. Как же я рад, Валька… Конечно, Иришка, это ужасно, она твоя жена, в конце концов. Но все же клятву Гиппократа она не давала. Да. Она медсестра. Отличная медсестра. Добрая, тихая, нежная. Но разве не таких всегда делала убийцами Агата Кристи?..

И как я сразу не догадался? Ведь Иришка ко всему имела доступ – в том числе и как жена главврача… Эх, Иришка, Иришка. Кто знал, что скрывается за твоей святой наружностью? Лучше бы не знать никогда… Интересно, а вашей собачки в списках нет? Может, и ее готовили в Городке на роль бультерьера?.. И я вспомнил Аду. С гордостью вспомнил. И с сожалением. И с очередным пониманием – людей можно узнать по-настоящему в любой ситуации. Только не в быту…

Боже, как же хотелось пить! Но передо мной сверкало лишь море. И зачем оно нужно вообще? В нем тонут корабли и люди. И из него нельзя даже напиться.

Я вновь уткнулся носом в дневник. Итак. Что же дальше… Про убийц. И про жертвы… Но дальше я не успел ничего прочесть. Кто-то схватил меня за плечо, я решил, что за мной пришла сама смерть, по меньшей мере. Хотя что может быть чем-то больше смерти?