Убить Гитлера

Весь следующий день (18 ноября – воскресенье) Сергея не беспокоили. В малюсенькой тюремной камере-одиночке размером полтора на два с половиной метра была железная кровать, табурет и маленький стол. Небольшое зарешеченное окошко выходило в тюремный двор. Тюремщик объяснил ему, что днём на кровати лежать нельзя. Затем глянул на перевязанную ногу Сергея и поправился – тебе можно.

Днём его водили на перевязку. Фельдшер – по крайней мере на это Сергей надеялся – обработал рану какой-то мерзкой жидкостью, от которой исходил тошнотворный запах. Всего-то клок мяса вырвала пуля, а какая боль!

Сергей лежал на кровати, задрав больную ногу – чтобы надзиратели – если заглянут в окошко – видели его больную ногу, оправдывавшую дневное пребывание в кровати – и обдумывал стратегию поведения. Более всего его мучал вопрос – может, сказать, что он из будущего? Если бы он был в российской тюрьме, то так непременно бы и сделал. Но давать фору Австро-Венгрии не хотелось. Хотя… Какая в конце концов разница? Он может предупредить о покушении на эрцгерцога Фердинанда. Конечно, Гаврила Принцип ещё ребёнок, что с него взять. Отправят жить в Америку. Объяснить всем, что от Первой мировой никому хорошо не будет. Всё равно, к концу века вся Европа объединиться и станет своего рода сверхгосударством. Не будет Первой мировой, значит – не будет и Второй мировой. Объединение Европы наступит гораздо раньше. Польша… Что будет с Польшей? Так и будет мечтать о независимости? Османская империя? Сама, по доброй воле предоставит независимость народам, её населяющим? Если центр ослабит нажим – все они разбегутся? Значит, для объединения нужно пройти через разъединение? Сергей убедился в справедливости однажды услышанных слов – нельзя стать настоящим философом не побывав в тюрьме. Именно в такой клетке начинаешь заново обдумывать смысл жизни!

Еда была паршивая. То ли у него вкусы изменились, то ли в самом деле в прошлом веке так готовили, но ел с трудом.

На прогулку не выводили. Почему? В австрийской тюрьме нет прогулок? Или ему не полагается? Или какая-то другая причина?

Как ни странно это звучит, всю вторую половину дня Сергей маялся от скуки. Попросил газету, но ему отказали. Будет указание следователя – дадут газету. А пока – отдыхай.

Понедельник начался с шума и топота по коридору. Сергей ждал, когда его позовут. Нетерпение нарастало, ему хотелось, чтобы всё побыстрее началось и кончилось, ожидание было мучительно. Незнание времени также раздражало. Наконец, раздался лязг отпираемой двери, ему скомандовали «Руки за спину» и повели многочисленными коридорами, через многие железные двери, запертые внушительного вида замками.

После тесной камеры комната, куда его привели, казалась просторной. Два окна с решётками, шеренга из пяти стульев вдоль стены, противоположенной окну. Две двери – слева и справа. Ему велели сидеть и ждать.

Через минуту тюремщики ввели ещё трёх арестантов, и усадили на стулья. Все молчали, в воздухе чувствовалось напряжение подобное тому, какое бывает перед премьерой в театре.

В комнату зашли ещё три человека, среди них женщина, одетая в странного покроя серое пальто и шляпку. Один из сопровождавших её мужчин сказал ей что-то по-чешски.

Женщина вдруг улыбнулась жалкой улыбкой, какой побитая собака улыбается хозяину. Подошла к Сергею, неожиданно взяла его за руку и что-то сказала. Первое слово он понял, она назвала его имя – «Карел», точнее имя того, кем он сейчас стал. Женщина выдала ещё какую-то длинную фразу и попятилась.

В ту же секунду Сергей понял всё. Они привели жену Кубейки.

Человек, пришедший с женщиной сказал что-то резкое на чешском языке и тут же трое других арестантов вскочили. Их вывели в другую комнату.

Женщина продолжала что-то говорить, обращаясь то к сопровождавшим её людям, то к Сергею. Ей что-то отвечали, затем взяли под руку и вывели из комнаты.

– Занятно. Мы полагали, она тебя не узнает, а вышло наоборот – ты её не узнал. Занятно.

Говоривший кивнул конвоиру. Тут же руки Сергей оказались скрученными за спиной. Так и повели его за господином в тёмном, в тонкую полоску костюме.

Через пять минут он сидел на привеченном к полу табурете в уютном кабинете. Хозяин занял место за широким двутумбовым столом, покрытым зелёным сукном. Чернильный прибор, настольная лампа. За спиной хозяина кабинета – шкаф. Правее шкафа зарешеченное окно, выходящее на городскую улицу, у правой стены два свободных стула.

– Давай знакомиться. Меня зовут Герберт Шварц, я следователь по особо важным делам, буду вести твоё дело. Для начала разберёмся, по каким вопросам у нас есть полное согласие.

Он достал лист бумаги и вытащил из кармана пиджака автоматическую ручку. Дорогое удовольствие по тем временам, отметил Сергей.

– Итак. Зовут тебя Карел Кубейка. Или у тебя есть другой вариант имени?

Серей подтвердил, да, он Карел Кубейка.

– И родился ты 11 февраля 1869 года?

Сергей пожал плечами:

– Может быть. Не помню.

– Не помните свой день рождения? Пометим – не помнит, но не возражает. Семейное положение?