Убить графомана

— А так его просто убили, — сказал Игорь. — Причём сделать это мог только один человек. Подумайте сами, с кем он общался больше всего? Какая мысль не отпускала его на протяжении всего запоя? Ради чего он вообще столько пил? Да ради храбрости. Набраться духу на ещё одну попытку. И последним человеком, что говорил с ним перед смертью, была как раз ваша Наташа. Иначе откуда у неё эта папка с рассказом, если по вашим словам Трофимов их вообще отказывался надолго оставлять в чужих руках?

Все потрясённо замолкли, только Громов пытался что-то сказать, но не мог — слишком переволновался.

— Наталья, — Игорь посмотрел ей прямо в глаза. — Скажите, почему вы убили Трофимова?

— Потому что! — женщина вскочила. Черты её лица плавились, выпуская наружу что-то чуждое. Что-то нечеловеческое. Кожа на глазах серела, глаза ввалились и обесцветились, став похожими на пожелтевший пластик, ногти на руках вытянулись, превращаясь в изогнутые ороговевшие лезвия.

— Потому что, — повторила она, окончательно потеряв человеческий облик, — убивать надо за такие рассказы! Др-р-ребедень! Гр-р-рафомания! Ненавижу!

Грохнуло. Ираклия швырнуло на пол. Игорь пошатнулся, ухватившись рукой за стену, чтобы не упасть. Громову повезло меньше. Вампир оказался между Игорем и женщиной, причём в руках у него всё ещё была злосчастная рукопись. Не удивительно, что именно он стал первой жертвой разбушевавшейся демоницы.

На него словно обрушился вихрь, вот только никакого ветра не было. Одежда вздулась пузырём. Хрустнула сломанная нога, подламываясь чуть ниже колена. Сломалась в двух местах и повисла плетью рука. Неестественно вывернулась шея. Теперь Игорю стало окончательно ясно, что Трофимов ниоткуда не падал. Ему точно также свернуло шею, как сейчас — Громову. Того на глазах скручивало в мясной колобок, с каждой секундой теряющий сходство с человеческой фигурой.

От брошенной Игорем табуретки демоница даже не стала заслоняться. Та просто разлетелась на куски, бессильно рассыпавшиеся по полу.

— Доигрался, Холмс хренов! — успел подумать Игорь, когда два тёмных провала нечеловеческих глаз уставились на него.

И в этот момент ему на помощь пришёл эгрегор.

Материального тела носителя практически не было видно за переплетением астральных жгутов, соединяющих просветлённый разум с космосом. Яркое алмазное пламя множества составляющих эгрегор разумов обрушилось на демоницу тысячей лезвий ослепительного света.

Первые два уровня воздействия Игорь ещё увидел. А дальше разборки вышли на такой уровень энергетического взаимодействия, что Игорь отключился.

В сознание он пришёл не сразу. А когда очнулся, то понял, что в номере заметно прибавилось посторонних.

— Потому что думать надо вовремя, — брюзгливо говорил кто-то у Игоря над головой. — Почему я должен всё бросать и делать за вас вашу работу?

В ответ что-то виновато бубнили.

Игорь осмелился разлепить один глаз. В дверях стоял, потупив глаза, его куратор из ведьминого отдела, непривычно тихий и скромный. Выговаривавший ему человек казался строгим завучем, отчитывающим первоклассника.

— Наташе ещё з-зимой надо было з-завязать, — лежащий у стены Громов уже не выглядел окровавленным мясным колобком, но на живого человека походил всё ещё довольно слабо. — Г-говорили ей, н-ничем хорошим столько негатива в т-текучке не кончится. В-вот и…

Бессознательное тело злосчастной редакторши парило посреди комнаты в коконе энергетических струй. Остальные обитатели номера пребывали в столь же бессознательном состоянии, аккуратно сложенные у стеночки. Носитель эгрегора, похоже, победил, и теперь лечил всех пострадавших, не испытывая, впрочем, никакой радости по этому поводу.

— У меня, между прочим, после такого голова болит! — продолжил брюзжать он. — А она инструмент! Я головой работаю! Книги пишу!

— Василий Васильевич… — начал куратор Игоря.

— Это целиком ваша вина! — продолжал его собеседник, не дав вставить и слова. — Я уж не говорю о совершенно некомпетентных следователях, которых вы посылаете на столь ответственные дела! Так и знайте, я напишу жалобу вашему начальству!

Хлопнула дверь. Эгрегор удалился вместе со своим носителем, оставив лишь неприятный, напоминающий комариный, нудный звон в астрале.

— Что это было? — спросил Игорь.

— Прорыв, — коротко ответил куратор. В отсутствие Василия Васильевича Эгрегора он наглел буквально на глазах, превращаясь в столь знакомое Игорю потустороннее пугало с непроницаемо-каменной физиономией.