Убить Короля

Томми, не слушая, спрыгнул на землю и, размахивая руками, с криком побежал прочь. В полном смятении девушка тоже вышла из автобуса, но вместо того, чтобы последовать за ним, направилась к биотуалетам.

13

Данте накрыло ошеломительное озарение: все его убеждения, все теории не имели ничего общего с действительностью.

– Что за хрень с тобой случилась? – прошептал он.

Лео улыбнулся. Шрамы обезобразили его лицо до неузнаваемости.

– Я был на войне, братик. И проиграл. – Его правая рука стала беспалой, ноги заканчивались над коленями, левый глаз пересекал шрам. – Ты был со мной, когда это случилось, но не помнишь.

Память Данте царапал обрывок сна.

«Вода. Запах керосина».

– Кораблекрушение, – сказал он.

Лео кивнул и снова сел.

– Когда взорвался второй бак, я находился слишком близко к «Шурмо». Меня оглушило взрывом, я чуть не утонул. На тебе был жилет, и тебя сразу подобрали.

– Кто меня увез?

– Если бы ты это знал, то был бы уже мертв. Ты забыл, но на яхте мы много беседовали. Я объяснил тебе, что ты должен помочь мне его поймать. Ты… упрямился, но я знал, что в конце концов ты поймешь.

У Данте закружилась голова, и он тоже сел на бортик в паре метров от Лео.

– В таком состоянии ты не мог убить Мартину.

– И не стал бы делать это таким образом. Она мне слишком нравилась. Всегда приносила мне кофе. – Лео криво улыбнулся.

– Боже… Ты работал с Лупо.

Лео кивнул:

– Я переводил на него звонки.

– И ты не запирал меня в Римини.

– Не запирал.

– И не убивал Меласов.

Лео покачал головой.

– И… – Данте осекся, не решаясь задать ему единственный вопрос, имеющий значение. От одной мысли о том, чтобы облечь его в слова, он лишался сил.

Лео все понял:

– И я не знаю, кто ты, братик.

Данте захлестнуло волной гнева и разочарования.

– Тогда какого хера ты продолжаешь меня так называть?

Лео достал из кармана черно-белую фотографию и положил на борт печи:

– Это снято в Берлине в тысяча девятьсот восьмидесятом.

Снимок запечатлел двоих мужчин, сидящих на скамье на фоне безликой кирпичной стены. Один из них прикуривал для обоих сигареты. Узнав его, Данте отвел взгляд.

«Не смотри наружу. Будь послушным. Будь опрятным».

– Отец… – дрожа от страха, сказал он.

– Наш Отец. Когда тебе было десять лет, мы с тобой делили камеру. Мне было четырнадцать, и я о тебе заботился.

– Я был в силосной башне… – пробормотал Данте.

– Нет. Это случилось позже. Сначала ты жил со мной на заводе. – Лео взглянул на часы, которые повесил на костыль. – У нас есть еще две минуты.

– Я тебя не отпущу… – попытался выговорить Данте.

– Ты не можешь меня остановить. Не трать время даром.

– Кто ты?

– Му. Я Пустота.

– Почему Венеция?

– Взгляни на второго мужчину на снимке. Когда ты его видел, он был старше и смуглее.

Данте, щурясь, будто от ослепительного солнца, снова посмотрел на фотографию:

– Белый. Основатель «COW». Дерьмо. Они с Отцом работали вместе?

– Они умели смотреть в будущее. Холодная война закончилась, Советскому Союзу суждено было пасть. Белый начал увозить самых многообещающих мальчиков, а Отец был так любезен, что подержал их у себя. Не знаю, откуда взялся ты, но я провел первые четырнадцать лет своей жизни в Коробке. Гильтине была моей сестрой. Жаль, что она оказалась конченой психопаткой.

14

Перед грудой камней Томми упал, но поднялся и с разбитым носом пустился бежать снова. Споткнувшись об одну из опор ведущего к печам мостика, он опять рухнул на землю, ударился лицом о нижнюю печь и на сей раз уже не встал. Свернувшись в комок, он разразился рыданиями.

Данте, сидевший десятью метрами выше, его заметил.

– Паренек… – начал было он.

– О нем позаботится кто-нибудь из заполонивших парк агентов. – Лео схватил его и удержал на месте. – У нас есть еще минута.

15

Шестьдесят секунд

Заметив за деревьями бегущего Томми и увидев, как он спотыкается о мостик, Коломба немедленно бросилась к нему, сжимая в руке пистолет, но в ту же секунду в ее гарнитуре раздался голос Д’Аморе:

– Рим-1, отставить. Мы не знаем, находится ли заложник под наблюдением цели.

– Узнаете, если меня пристрелят, – сказала она, подбегая к основанию печи.

Томми потирал лицо. Из носа у него хлестала кровь.

– Все хорошо, Томми, – склонилась над ним Коломба. – Это я. Это я.

Парень стиснул ее в медвежьих объятиях. Коломба приобняла его левой рукой, не выпуская из правой пистолет.

– Заложник в безопасности. Требуется медицинская помощь, – сказала она в гарнитуру.

– Хорошо. Захватить цель, – сказал Д’Аморе.

40 секунд

Ближе всех к цели находились Альберти и Эспозито. Выхватив пистолеты, они кинулись к открывающей дверь в одну из кабинок волонтерше. Из соседнего туалета вышел ребенок. При виде оружия он закричал, но не успела девушка оглянуться, как Альберти повалил ее на землю и приставил пистолет к ее затылку:

– Полиция. Не двигайся.

Эспозито заломил ей руки за спину и, обыскав ее, надел ей на запястья наручники.

– Рим-2. Сука у нас.

Альберти сорвал с волонтерши вуаль, и у него зашлось сердце.

– Это не она, – выдохнул он.

– Как не она? – спросил Эспозито. – Она была с Томми!

Альберти грубо встряхнул девушку за плечи:

– Где Катерина?

20 секунд