Убить куклу

Итак, наследнички. Если Ставская будет признана виновной, то завещание на ее имя признают недействительным. И тогда наследником по завещанию становится Томилин, партнер Леонова по бизнесу, единственный друг и почти сын. Что ж, очень может быть.

Но если задаться вопросом, кому в конечном счете выгодна смерть Леонова, то Томилин выступает на передний план. Даже предполагаемые махинации Елены Сергеевны меркнут перед этим фактом. А если они в одной упряжке? Если Томилин — любовник Леоновой? Тоже очень даже может быть. Довольно вкусная версия. Но несъедобная, даже теоретически. Так как у обоих алиби, подтвержденное множеством свидетелей, в том числе и иностранного происхождения. Но если представить, что в усадьбе у них остался сообщник, тогда грош цена их алиби.

Даже если альянс предполагаемой парочки только надуманный, Елене Сергеевне в любом случае выгодна смерть мужа. И несмотря на то что весь куш получает Томилин, ей почти без труда удастся выцарапать у него свою супружескую долю. А это очень неплохие деньги по любым нехилым меркам. Поэтому, невзирая на алиби, она тоже стоит в первых рядах подозреваемых. Рядом с Томилиным.

Что у нас в-четвертых?

— Виктор Иванович, — в кабинет влетел взволнованный Денис — следователь, недавно поступивший к ним на работу, совсем молодой, неопытный, но довольно сообразительный и шустрый, — и аккуратно разложил перед Сорокиным документ, разглаживая слегка помятые края. — Не поверите: Ставская никакого отношения к Леонову не имеет! Она не его дочь! Более того, биоматериал, что был представлен на первоначальную экспертизу, не принадлежит Ставской.

— Значит, Ставская — подставное лицо. Причем как в прямом, так и в переносном смысле. Ее не только выдали за биологическую дочь, но и представили как убийцу.

— Вы думаете, что это не она напала на Леонова? Тогда кто?

— А у тебя неплохо получается задавать сложные вопросы. Может, сам и ответишь?

Денис пожал плечами и сел напротив начальника. Сейчас лучше промолчать, пусть Сорокин выговорится. У него это отлично получается, особенно когда злится. В такие минуты и мысли интересные его посещают. Главное — не мешать.

— Как странно. Если Ставская Леонову не дочь, зачем было убивать его? Опасались, что он сделает повторную экспертизу? Тогда зачем подставлять Ставскую? При наличии завещания на ее имя она превращалась в курицу, несущую золотые яйца. И уже было бы совсем не важно, приходится она ему дочерью или нет. Потому что по завещанию можно назначить наследниками любых лиц. А биологическое отцовство не является основанием для получения наследства до тех пор, пока факт установления этого самого отцовства не будет должным образом оформлен юридически, то есть через суд.

— Значит, Ставская в любом случае могла бы получить наследство?

— Разумеется. Преступники сначала сделали на нее ставку, а потом ее же и подставили под удар. Теперь никто из них наследства не получит, так как завещание будет признано недействительным, а потому и смерть Леонова была напрасной. Ерунда какая-то получается! Но если Ставскую подставили не те, кто придумал для нее отца, а настоящие наследники? Чтобы самим добраться до наследства и отвести подозрение в убийстве от себя?

— Похоже на то. Тогда где настоящий биологический ребенок? Не лучше ли было задействовать в операции его? Тогда и убивать никого не нужно. Леонов и так бы для единственного дитяти расстарался.

— Получается, что настоящий-то ребенок ни о папочке не знает, ни об этой афере.

— А если бы он вдруг нашелся?

— Как найдется, так и вновь потеряется. Потому что ему здесь уже ничего не светит. У него были бы все основания для того, чтобы заявить о своих правах на наследство, но только в том случае, если бы Леонов при жизни признал его своим ребенком. Хотя если он несовершеннолетний, то шансы у него вполне реальные. На основании посмертной генетической экспертизы, если, конечно, суд вынесет такое решение, он будет признан ребенком Леонова и может рассчитывать — учитывая имеющееся завещание на Томилина — на пятьдесят процентов от положенной ему по закону обязательной доли наследства. А если он совершеннолетний, то ему лучше забыть и о неудавшемся папике, и о его наследстве.

— Виктор Иванович, вы как хотите, а Томилин так невольно и выпячивается в основные подозреваемые. Ведь только ему выгодна вся эта катавасия с убийством.

— Согласен.

— Правда?! — Глаза Дениса засияли от радости: Сорокин оценил его умозаключения, что было совсем не часто. — Виктор Иванович, а еще я думаю: хорошо бы алиби Ставской перепроверить. Ну не тянет она на убийцу. Не круглая же она дура, чтобы кидаться на совершенно незнакомого ей человека?

— Хорошо. Я отправлюсь в ИВС, попробую разговорить Ставскую в свете новых фактов, а ты дуй в усадьбу и еще раз порасспроси работников. И как бы между прочим намекни, что Валерия совсем не та, за кого себя выдавала. Что никакая она не Емельянова Валерия Станиславовна, а Ставская Валерия Ивановна, в девичестве Славина.

— Зачем?