Убить куклу

— Нет, уж это вы позвольте мне поговорить со следователем! — бросила испепеляющий взгляд на адвоката Лера и снова обратилась к Сорокину, интуитивно чувствуя, что зловещий клубок ее страхов и несчастий вот-вот начнет распутываться. — Значит, это и есть орудие убийства? Значит, это не кукла виновата, да?

— Не кукла. Виновный тот, — осторожно произнес Сорокин, — кто засунул это устройство в голову и тело куклы и представил так, будто именно ваша Маруся убила Леонова.

— Я не понимаю… — Лера беспомощно смотрела то на Сорокина, то на адвоката, и лицо ее выражало попеременно и удивление, и настороженность, а также недоверие, сомнение и, конечно же, панику.

— Кукла была опасна лишь тогда, когда в ней находилось это устройство. — Сорокин старался говорить спокойно, ровным тоном, чтобы вновь не испугать превратившуюся в оголенный нерв Леру. Он даже зевнул, всем видом показывая, что тема эта ему настолько наскучила, даже и говорить-то не очень хочется, но надо. — А теперь, когда я вытащил из нее этот убийственный электрошокер, кукла превратилась в самую обычную, с которой играют дети.

— Вы хотите сказать, — заговорила медленно Лера, растягивая слова, словно боясь сбиться или еще не осознавая, что же скажет в следующее мгновение, потому что мозг ее отказывался верить в происходящее, — что все это время кто-то делал из меня дуру?! Вы хотите сказать, что кто-то дергал за веревочки, используя меня как эту куклу, и заставлял делать то, чего я делать совсем не хотела?

— Именно так. Именно это я и хочу сказать. Поэтому у нас с вами теперь одна задача: выяснить, кто же является тем самым кукловодом, который нас держит за идиотов, — подытожил Сорокин и уставился на Леру, подняв брови и словно спрашивая у нее: «Что молчим-то? Давай соображай, не все же мне одному мозги набекрень выворачивать!»

Лера молчала. Но перелом в ее сознании уже наступил, поэтому опасаться новых истерик, наверное, не стоило. Если, конечно, она и в самом деле не сумасшедшая.

— Я не знаю, кто подбрасывал мне куклу. Я не знаю, кому я так помешала, что меня хотят уничтожить. Я ничего не знаю! Мне плохо. Можно я пойду в камеру?

— Может, вызвать врача?

— Нет. Мне просто нужно побыть одной. Тошно на душе.

— Вы не хотите, чтобы мы вместе попытались разобраться в сложившейся ситуации?

— Нет. Иначе у меня снова начнется истерика… А я не хочу.

Сорокин отпустил Леру, взяв с нее слово, что как только она будет готова к общению, то немедленно сообщит через охранника.

Вернувшись в Следственное управление, Сорокин зашел к Денису, что-то сосредоточенно отстукивающему на компьютере. При виде его Денис вскочил и бросился навстречу, впихивая в руки начальника папку с документами.

— Ты чего сияешь, как новый медный пятак?

— Виктор Иванович, вы не поверите! Я нашел убийцу!

— Ты ничего не путаешь?

— Так вот же, в папке его чистосердечное признание.

Сорокин прошел в кабинет и сел за стол Дениса, вынуждая того устроиться на стуле для посетителей. Открыл папку и попытался прочесть, снова закрыл и глянул на Дениса.

— Рассказывай, только по порядку.

— Как вы и приказали, поехал я в усадьбу Леонова — и сразу на кухню. Хозяйки-то дома не оказалось. Одного порасспросил, другого. И выяснил, что никто Валерию по фамилии толком и не знал. Когда я назвал три фамилии — Ставская, Славина и Емельянова, — Егор заявил, что в Энске проживает его друг по фамилии Ставский, который год назад женился, но с его женой он незнаком. Когда начал перепроверять их алиби — поварихи, водителя, горничной и домоправительницы, — выяснилось следующее: несмотря на то, что они провели послеобеденное время в кухне почти все вместе перед телевизором, никто из них не может точно сказать, какой именно сериал смотрели и где были в момент убийства, потому что все дружно заснули! Вот так вот: все и дружно. Чем не алиби для всех и каждого? Выходит, что кто-то подсыпал им снотворное, потом пошел к хозяину, убил его, вернулся назад и сделал вид, что спал вместе со всеми!

— И кто же это был?

— Ирина Марковна, собственной персоной! Эта невозмутимая и непрошибаемая домоправительница, которую прежде мы принимали за преданную хозяину особу.

— Ей-то зачем убивать Леонова? — удивился Сорокин.

— В том-то и дело, что странная история. Она же сразу не призналась. Тоже начала рассказывать душещипательную историю о том, что, уйдя от хозяина ненадолго, только затем чтобы пообедать, забрала свой поднос с едой и отправилась в свою комнату. Хотела пообедать, немного полежать и вновь вернуться к хозяину. Но неожиданно для себя — видимо, ей подсыпали снотворное, — уснула, а потому алиби, как и у всех, у нее не имеется. Сначала я ей назвал фамилию Емельянова. Потому что все паспорта были у нее, и она с успехом могла заглянуть в паспорт Леры. Действительно, та призналась, что Елена Сергеевна перед отъездом за границу передала ей паспорта работников и ей известна фамилия Леры. Но потом я сказал, что это фальшивый паспорт, а на самом деле Лера совсем не Емельянова, а Ставская — по мужу и Славина — в девичестве.

— И как она на это отреагировала?