Убить легко

— Какой марки был автомобиль?

— «Роллс-Ройс» — большая машина. Все свидетели единодушны в этом.

— Вы не установили номерной знак?

— Нет, к сожалению. Никто не обратил внимания, есть, правда, заявление о номере Р2Х — 4498. Но это ошибка. Одна женщина видела номер, сказала другой женщине, и последняя передала нам. Я не знаю, кто из них…

— Почему вы так уверены, что номер ошибочный? — резко оборвал Люк.

Молодой человек улыбнулся.

— Это номер принадлежит машине лорда Вайтфильда. Автомобиль стоял около дома сэра Булингтона именно в это время. Шофер, воспользовавшись отсутствием хозяина, пил чай в ближайшем кафе. У него стопроцентное алиби. Безусловно, эта машина никуда не двигалась до 18.30, пока не подошел лорд.

— Спасибо, — сказал Люк.

— Вы понимаете, сэр, — вздохнул молодой сотрудник, — как трудно собрать сведения о происшествии. Половина свидетелей исчезает, как только появляется констебль, а вторая — дает крайне противоречивые сведения.

Сэр Вильям кивнул.

— Мы тем не менее предположили, что нужный нам номер похож на номер машины лорда. Обследовали несколько автомобилей, но у всех водителей было абсолютное алиби.

— Еще раз благодарю за информацию, — сказал Люк.

Когда офицер полиции покинул кабинет. Билли Боне взглянул вопросительно на своего друга:

— Что ты скажешь об этом, Фитц?

Люк вздохнул.

— Лавиния Пинкертон приехала сюда, чтобы рассказать умным людям из Скотланд-Ярда все, что знала об ужасном убийце. Я не думаю, что ты или кто-нибудь другой выслушали ее…

— Часто мы узнаем о серьезных преступлениях как раз таким образом, — сказал сэр Вильям. — Было бы неправильно пренебрегать даже слухами и сплетнями, уверяю тебя.

— Убийца не хотел рисковать. И устранил Лавинию Пинкертон. Хотя одна из прохожих заметила номер машины, никто ей не поверил.

Билли Боне подскочил в кресле:

— Так ты думаешь!..

— Да, именно его я и имею в виду. Не кто иной, как сам лорд Вайтфильд. Я не знаю в подробностях, как он все это сделал. Шофер, действительно, пил чай в людном месте. Я полагаю, что воспользовавшись его отсутствием, лорд надел шоферскую куртку…

— Невероятно!

— Вовсе нет. Лорд Вайтфильд совершил за последнее время семь убийств, о которых я точно знаю, а может, и гораздо больше.

— Невероятно, — повторил сэр Вильям.

— Мой дорогой друг, он практически во всем признался сам не далее, как прошлой ночью. Вы должны проявить крайнюю осторожность. Не дать ему подумать, что его подозревают. — Люк положил руку на плечо друга. — Билли, старина, мы располагаем следующими фактами, давай их рассмотрим.

Они долго обсуждали все стороны этого страшного дела. На следующий день Люк возвратился в Вичвуд. Он приехал рано утром. Мог бы и вчера вечером, но спать под крышей лорда Вайтфильда теперь…

Люк остановил свою машину около дома мисс Вейнфлет. Горничная, которая открыла дверь, удивленно посмотрела на него, но провела в маленькую столовую, где мисс Вейнфлет завтракала. Она поднялась, приветствуя гостя, с некоторым недоумением. Он не собирался терять время даром.

— Я должен извиниться, что потревожил вас в столь ранний час.

Он оглянулся. Горничная вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

— Я хотел бы задать вам один вопрос, мисс Вейнфлет. Он касается сугубо личного, но простите меня за любопытство…

— Пожалуйста, спрашивайте о чем угодно. Я уверена, что у вас имеются для этого достаточные основания.

— Благодарю вас, — он помедлил. — Я хотел бы узнать подробнее почему была расторгнута ваша помолвка с лордом Вайтфильдом?

Мисс Вейнфлет густо покраснела и приложила руку к сердцу.

— Он вам говорил об этом?

— Да, что-то о птичке-канарейке, которой он с удовольствием свернул шею.

— Так и сказал? — воскликнула она удивленно.

— Пожалуйста, расскажите мне подробней.

— Да, конечно, но лучше бы расспросить самого Гордона. Это было так давно, и мне не хотелось бы ворошить старое.

Люк нетерпеливо взглянул на нее.

— Это только для меня лично. Я никому ни слова.

— Спасибо. — Ее голос был совершенно спокоен, когда она продолжила:

— У меня была маленькая канарейка. Самая приятная из всех птичек и так поет! Но этого не понять мужчинам, я думаю.

— Да, вероятно, — подтвердил Люк.

— Гордон, казалось, ревновал меня к птичке. Однажды он сказал раздраженно: «Мне кажется, что ты предпочитаешь эту птичку мне». И я с глупостью, свойственной девушкам, рассмеялась, погрозила пальчиком птичке и сказала: «Конечно, я больше люблю тебя, очаровательная пташка, чем этого глупого мальчишку! Я люблю тебя больше!» И тогда, к моему ужасу, Гордон схватил птичку и свернул ей голову. Я была прямо в шоке и до сих пор не могу забыть этот случай. — Ее лицо побледнело.

— Поэтому вы и расстроили помолвку? — спросил Люк.

— Да, я чувствовала, что не смогу выйти за него замуж. Видите ли, мистер Фицвильям, он сделал это не просто в порыве гнева и ревности, а с каким-то наслаждением. Вот — главное, что испугало меня и заставило отказаться от брака.

— Вас это волнует даже спустя столько лет, — тихо произнес Люк. — Даже сегодня…

Она положила свою руку на его.