Убить меня

Я глянула на гордость моей гостиной – камин. На его решетке высилась целая гора мусора, не тронутая огнем. Да-да, целая груда бумаг, в целости и сохранности, – письма, банковские счета, какие-то другие финансовые бумажки, гостиничные квитанции, а еще – сухие сосновые шишки, картонные упаковки из-под лекарств, ненужные уже компьютерные распечатки… Всего не перечислить. Давно собиралась сжечь этот мусор, ведь куча увеличивалась с каждым днем, но до сих пор не вспомнила, куда-таки задевались длинные спички. В самом низу кучи наверняка лежали привезенные из путешествия бумажонки.

– Вот видите, как полезно быть растяпой, – назидательно сказала я, хотя он и не думал упрекать меня в растяпистости. – Внизу могут лежать и те листки, которыми пан так заинтересовался. Я просто не успела сжечь.

Роберт Гурский недоверчиво посмотрел на меня и, убедившись, что я не шучу, с облегчением выдохнул.

– Чего-чего, а уж этого даже я от пани не ожидал! – радостно воскликнул он и вскочил. – Пообещал голландцу поговорить со свидетельницей, чтобы совесть была чиста, но такое! Ищем!

Похоже, инспектор собирался весь хлам высыпать с решетки прямо на пол, и тогда уж мне вовек не навести в доме порядок и чистоту. Ну нет, мой милый, так дело не пойдет. Сначала отыщем подходящий кусок полиэтилена, расстелем его у камина, на него пан поставит решетку, аккуратненько перевернет, и нужное как раз окажется наверху.

Пока мы искали полиэтилен, я узнала, что еще отколол никому пока не ведомый преступник.

– Жертва каким-то образом оказалась в курсе, – рассказывал Роберт, – если я правильно понял, абсолютно случайно. Преступник охотился на одиноких людей, у которых нет близких родственников, а значит, без прямых наследников. И каким-то образом проникал в компьютерные сети страховых компаний. Как он это проделывал, не спрашивайте, все равно не знаю. Но скачать закрытые данные для него не составляло ни малейшего труда. Для меня все эти компьютеры и сети – темный лес, да и в вопросах страхования я не силен…

Ага, как будто я сильна! И слава богу, пусть не забивает мне голову сведениями, недоступными моему пониманию. Я с большим удовольствием послушаю о вещах более простых и интересных. Так я и заявила Гурскому. Тот обрадовался:

– И прекрасно! Главное – суть аферы. Преступник вводил в компьютер страховой полис, тщательно выверив давно просроченную дату, составив по всем правилам, с указанием имени человека, в пользу которого страхователь оформил полис. Страховая сумма обычно составляла не очень большие деньги, которые не могли привлечь внимания. И все проходило гладко: страховая компания получала свидетельство о смерти и выплачивала денежки, переводя их на указанный банковский счет. После чего владелец счета, а сразу скажу – все счета были открыты на вымышленные лица, – так вот, владелец счета тут же переводил деньги на другой счет, в другой банк, в основном в Швейцарии и Люксембурге. Причем второй счет был цифровой, то есть закрытый паролем. И все деньги стекались к одному человеку. Сообщники ему просто не требовались. И инспектор Рейкееваген полагает, что пресловутый Соме Унгер являлся как раз тем самым паролем. Открывавшим доступ к закрытому счету.

– Но ведь и человек там тоже руку приложил! Не одни только компьютеры. Компьютеры-то трупы в багажники не запихивают!

– Вот-вот. Только до сих пор неизвестно, кто стоит за этой аферой. Никто его не видел, но получается, что покойная Нелтье его вычислила. И он с ней разделался. Рейкееваген уверен, что это человек из ее окружения. Инспектор лелеет слабую надежду на то, что один из обрывков на стоянке потерял он, а не пани. А вдруг? Но главное, конечно, то, что пани – единственный свидетель. Единственный, кто видел водителя «мерседеса».

– «Единственный, единственный», – проворчала я. – Заладили одно и то же.

– Потому что так оно и есть.

Мы закончили перекладывать бумаги на пленку, и я принялась изучать то, что оказалось сверху кучи. Это были в основном обрывки счетов и кредитных квитанций, сплошь цифры и иногда названия мест, где я пользовалась кредитками. И как, интересно, я пойму – мое это или не мое?

– Подождите, – велела я инспектору, – так мы ничего не добьемся. Я пользовалась пятью кредитными картами, а может, и шесть их было. Сейчас я выпишу их номера, и мы с вами на пару начнем проверять. Да-да, и пан тоже. Непременно! И пан может спокойно выпить хоть сто банок пива, работы у нас до ночи. А признайте, ведь это не иначе как указание свыше, что я не порвала их.

– А почему не порвали? – спросил инспектор, отгребая к себе часть мусора.

– От лени. Вы только гляньте, сколько пришлось бы рвать. Адов труд! К вашему сведению, рвать бумагу не легче, чем ощипывать куриные перья для подушки.