Убить нельзя научить книга 1

Я не сдержала облегченного вздоха. До занятия оставалось целых двадцать минут – достаточно, чтобы поближе познакомиться со знаменитой доской объявлений. Я столько про нее слышала, что просто жаждала увидеть воочию. Зрелище не обмануло ожидания. Правильно говорят – лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Темно­бежевая доска располагалась напротив двери и простиралась на всю стену корпуса. На самом верху, по центру доски, на четырех кнопках, размером с мою ладонь каждая висел клочок ватмана. Вот именно не кусок, а драный клочок, со следами чьих­то зубов, словно отрывали его не без их помощи. На клочке красовалась надпись заглавными жирными буквами: «ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ. ТАЙНОЙ ИНФОРМАЦИИ. СМЕХАПАНОРАМА». Вся стена ниже была завешана этой самой «тайной информацией» – по сравнению с ней настоящая «Смехапанорама» выглядела просто жалко. Под заголовком «Угадайка» в хаотичном порядке были разбросаны студенческие записки вроде: «Я тебя ублю», «Я тобой позавтракаю», «Я тебя не могу», «Ты всегда со мной в душЕ»… Рядом, под заголовоком «О времена, о нравы», висели полотнища шпаргалок одного и того же автора. Во всех формулах знак плюс заменяло скромное слово «полюс». Равно – уже более кровавое «рана», разделить – жестокосердное «разделать», а минус уже совсем нескромное – «минет». И словно бы ответом на последнее предложение знак умножить заменяло трагичное «не можеть». Ближе к верхнему правому углу было пришпилено мое заявление, с заголовком: «Не уволюсь, так развлекусь!» Я даже не обиделась. Во­первых, рядом с моим заявлением висело вархаровское – весь кусок ватмана. Чуть ниже, под ним философски сообщалось «Хорошего заявления должно быть много или проректорских опусов мало не бывает». Во­вторых, мой скромный опус нервно курил в сторонке, по сравнению с заявлением на отпуск, под заголовком: «Вот что бывает, если препод не отдыхает»… «Я категорически и совершенно категорически требую отпустить меня в отпуск по трем причинам», – эмоционально начиналось заявление. Дальше шли вовсе не три причины, а штук двадцать пять, среди которых затесались. – нервная чесотка от одного вида студентов с риском академической эпидемии;

– повышенный аппетит на… занятиях. Что приводит к ужасным, не побоюсь этого слова, трагическим последствиям. Студенты заливают слюной все электрические цепи, глядя как я алчно поглощаю один бутерброд за другим. А это, в свою очередь, приводит к последующим взрывам и порче казенного имущества. Не говоря уже о драке, за случайно забытый мной на столе бутерброд с ветчиной. После нее в лаборатории не осталось ни одного целого стула – студенты колотили ими друг друга. Ни одного целого стекла – каждый, завладевший бутербродом, стремился выброситься в окно со своей законной добычей. (Похоже, выходить в окно, не заботясь о том – открыто оно или закрыто – тренд «Академии войны и мира».) – нервные махи головой, из­за чего коса тоже мотается из стороны в сторону. Именно поэтому половина студентов вверенной мне группы ушли с занятия с фингалами, а вторая половина – с более серьезными повреждениями. Бедняги пытались уклониться, забыв, что сидят за партами, а на партах стоят установки. У многих сломались челюсти, у некоторых – вылетели зубы. – Случайные ежедневные опоздания на работу из­за непомерной слезливости на нервной почве. Не могу же я, мужчина, истл явиться на занятие весь в слезах от своего жалкого вида. Синяков под глазами и унылого оскала. И это я еще не все пункты зачитала. Ближе к нижней части доски шли цитаты из лекций под названием: «Чему мы их учим». Нежная: «Если погладить кота по шерсти много­много раз он ответит вам током любви». Трогательная до слез: «если электрический провод закоротить, он замкнется в себе…» Двусмысленная: «Силу трения проще всего изучать на личном примере, ощущая, как тела нагреваются, потираясь друг о друга». Многообещающая: «Не бойтесь раскалить диэлектрик добела, он проводит вас в ток…» Страстная: «Деформация – это проникновение твердого тела в мягкое с обязательным нагревом мягкого внутри…» И уже совершенно бесстыдная: «Энергия дефлорации вычисляется по формуле…» И, наконец, отчаянная: «Если сломать проводник пополам, полупроводник получить сложно, а вот от меня по башке – запросто». Жаль, я не успела прочесть выдержки из докладов и жалоб преподов под заголовком «О времена, о нравы». Уже первые нарезки запомнились надолго. «Глава 7. Рационализаторское приложение студентов…». «Доклад о хождении студентов в позор»… «Доклад о хождении студентов в зазор»… «Доклад о хождении студентов в кругозор»…Слово «дозор» у автора хронически не получалось. «Лобовым ударом я открыл студентам глаза на все моменты импульса сразу». «Мне пришлось трижды взрывать горючие смеси, чтобы студенты начали заикать простые правила». «Если вы в химической лаборатории и что­то взорвалось, первым делом проверьте – остались ли вы живы. Вторым делом – проверьте – все ли части тела на месте… И если даже вы не выжили, не отчаивайтесь! Найдите позитивный момент. Вам не придется сдавать зачеты и экзамены».