Убить своего дракона

Гавр свернул в переулок, спустился в подвал. Остановился у железной двери с чудесной табличкой ООО «Продовощоптторг», немного постоял, теребя браслет, и нажал на кнопку звонка. Через несколько секунд замок щелкнул, и он вошел в помещение со знакомым по старому, официальному казино охранником. Прошел через рамку металлоискателя, был тщательно досмотрен и после нее, потом миновал склад с огромными полками, на которых хранились продукты — крупы, макароны, чай. Дальше стояли ящики с картошкой, пахло проросшим луком. Интересно, это правда кто-то покупает? Или так — бутафория? Войдя в совсем незаметную маленькую дверь, расположенную за ящиками, он попал в большой прокуренный зал. В нем не было окон, и дым стоял, как плотный утренний туман. Среди гула голосов и перезвона автоматов он различил стук шарика по раскрученной рулетке. Шарик прыгал в такт ударам его сердца. Гавр купил фишки. На три тысячи долларов, огромную для него сумму. И стал ходить по залу, чтобы приноровиться к обстановке. Он увидел нескольких человек, которые были завсегдатаями заведения, когда оно еще располагалось «на поверхности». Они никогда не здоровались, не разговаривали. Только кивали молча друг другу в знак приветствия. Лица у всех были напряженные. Заметил у одного стола молодую, недавно раскрученную «звезду эстрады». Девица шаталась на высоких каблуках, а платье едва прикрывало попу. Чтобы не упасть, она держалась за стол. Рядом сидел папик. Тоже из бывалых. Гавр усмехнулся. Взял небось ее из общежития стриптиз-бара, а потом в бюджетном глянце напишут, что она потомственная москвичка из центра, папа — архитектор, мама — учительница музыки, а сама всю жизнь мечтала петь, и вот — мечта сбылась, потому что талант! Столов стало гораздо меньше. Может, тут еще есть какие-то тайные комнаты, бывшие катакомбы? Нервяк присутствовал. И неслабый. Может, выпить. Сто граммов виски. Это ж совсем немного. Нельзя так нервничать, надо расслабиться. Иначе игры не будет. Или не пить? Он никогда не пил и боялся сейчас что-нибудь испортить этим нетрадиционным для него поступком. Гавр подошел к более-менее свободному столу и сел на высокий стул почти у самой рулетки.

— Делайте ваши ставки, — произнес крупье.

С торца стола на край поля упало несколько фишек по 500. Затем дрожащая старческая рука, вся в пигментных пятнах и вздувшихся венах, с огромным перстнем с переливающимся камнем на мизинце, собрала их в аккуратный столбик и, плавно переместив в сторону крупье, заказала zero. Кто-то поставил на цвет, кто-то на чет-нечет, но по мелочи. Гавр посчитал стариковский столбик, фишек на нуле стояло восемь. Это четыре тысячи. И все на зеро. Он перевел глаза на человека небольшого роста, упирающийся в стол живот которого обтягивала лиловая шелковая рубашка. Абсолютно непроницаемое, злое, испещренное морщинами лицо, маленькие глубоко посаженные глаза, выдающийся мясистый нос, — даже при тусклом освещении было видно, что он сплошь покрыт сосудистой сеткой и отливает в синеву. Из-под темно-фиолетового пиджака торчали манжеты с золотыми запонками, тоже в камнях. В треугольнике открытого ворота рубашки сверкал массивный крест, висевший на толстой золотой цепи. В метре от этого человека стояли два огромных парня в черных костюмах, с выбритыми головами и абсолютно одинаковыми ничего не выражавшими лицами. Однако глаза их без остановки шныряли из стороны в сторону, взгляд одного столкнулся со взглядом Гавра, после чего тому захотелось сползти под стол.

— Ставки сделаны. — Шарик постучал, постучал и умолк. — Zero.

Крупье отсчитал несколько фишек и палеткой пододвинул их вместе с другими к старику. Тот сгреб их, задев рукой сигару, дымящуюся в пепельнице, и она упала на пол. Выросший будто из-под земли официант поднял ее и вместе с пепельницей унес, другой тут же поставил чистую и рядом положил новую сигару. Лицо старика не дрогнуло. Он достал из кармана толстую пачку тысячных купюр и кинул их на угол стола. Один из парней в черном взял ее и ушел.

— Делайте ваши ставки.