Убить ворона

– Это значит, что ему безразличен внешний мир. Он с этим миром не общается вовсе, а если что-то говорит, то большей частью нечленораздельно. У него сильные нарушения речи и провалы в памяти. Все события, предшествовавшие вашему появлению в его жизни, как и многие последующие, начисто изгладились. Даже если он что и вспомнил бы – что невозможно, – то вряд ли смог бы это выразить в словах. Так что единственный свидетель недееспособен.

– Лучше бы я его тогда убил… – упрямо повторил Чирков.

– Да уж, его удел поистине плачевен, – согласился Сосновский. – Чем так жить, так лучше вообще не жить, – привычно добавил он свою пессимистическую присказку.

– Да я не об этом… Плевать, что он псих, вдруг…

– Никакие «вдруг» невозможны. Это для криминалистики нет тайн. А в психиатрии есть свои ограничения. Человеческая душа как была потемками, так и…

– Значит, псих молчит?

– Нем как могила.

– Лучше бы он сам был в могиле.

– Пятнадцатая больница немногим лучше.

– Теперь дальше. Как я отсюда выйду?

Сосновский вздохнул.

– Я понимаю, это очень утомительно – здесь находиться, но придется подождать… Не все в наших возможностях…

– Я тебя спрашиваю, когда я отсюда выйду?! – с зубовным скрежетом возопил Чирков.

Сосновский вздохнул вторично:

– Не все в моих силах. Поскольку наш прежний план досадно сорвался, за вами будут внимательно следить. Тот единственный план, который мы сочли с вашими товарищами на свободе подходящим, связан с большим риском, причем рисковать придется не свободой, а жизнью…

– Не привыкать. Выкладывай.

– Мы рассматривали факт вашего ареста как досадную случайность – горящий мусоропровод, пионэры… Так вот что я думаю, уж нет ли у вас влиятельных недоброжелателей?…

– С чего это?

– Мне просто подумалось, что не могло ли так случиться, что тем, кто вами сверху… – Сосновский потыкал пальцем в потолок, -…руководит, может быть, вы немного надоели, сделались не нужны…

– Не засерай, дерьмоед.

– Мое дело указать вам на такую возможность… Вот что странно – когда звонили о пожаре, то звонили из другого квартала, откуда дом с горящим мусоропроводом не виден. Как, спрашивается, доброхоты узнали о пожаре или зачем они, заприметив дым, побежали на другой край района в таксофонную будку? Так что помыслите, кому вы могли быть неугодны там…

Сосновский вновь потыкал в потолок.

– Подумаю, – сказал Чирков, нахмурившись. Кто бы это ни был – выйду на свободу, – худо ему будет. Ну, так в чем твой план?

– Суть в следующем… – начал Леонид Аркадьевич.

Чирков склонился ухом к лицу Сосновского. Сосновский драматическим шепотом излагал план побега, размахивая большими белыми руками.

Глава 50. ЖЕЛЕЗНАЯ ЖЕНЩИНА

Когда Елена открыла дверь и увидела людей с направленными на нее пистолетами, она отступила назад и тихо сказала:

– Проходите!

Ей предъявили постановление на арест. Тут же произвели обыск. В качестве понятых были родственница Сабашова и пришедшая в это время к Савельевой ее коллега – Катя. Причем если соседка вызвалась сама помочь в этом деле, то учительница истории страшно разволновалась в связи с такой просьбой.

– Я ничего не знаю, – испуганно повторяла «подруга». – Я просто работаю в той же школе, что и она. И зашла сюда чисто случайно, по служебным вопросам.

Коллеге Савельевой пришлось объяснять, что от нее ничего не потребуется, кроме ее присутствия в этой квартире.

Елена во время обыска стояла, опираясь о стенку. Ей предложили сесть, но она отказалась. Савельева чувствовала, что «подруга» избегает ее взгляда, и потому старалась смотреть в пол.

Родственница Сабашова сидела недалеко от Елены. В какой-то момент она тяжело вздохнула и сказала в сторону Савельевой:

– Ах, Лена, Лена! До чего же тебя мужики довели!

Савельеву выводили из подъезда, держа под руки с обеих сторон. Весть об аресте учительницы мгновенно распространилась по соседним домам. Большая толпа людей собралась у ее подъезда. Люди энергично обсуждали случившееся.

– И весь ужас как раз в том, что она учительница! Отдаем им в школы своих детей, а потом не понимаем, почему они становятся преступниками, – сказала какая-то женщина из толпы.

– Неужто она убивала? – отозвался другой голос. – А ведь хрупенькая такая.

– Она ж не топором, наверное. А курок спустить – силы много не надо!

Савельева отрешенно глянула в толпу, и вдруг ее глаза задержались на стоявшем среди людей внуке Сабашова. Юрка болезненно и вопросительно смотрел на нее. Лицо учительницы вмиг изменилось, она сосредоточенно посмотрела парню в глаза, как будто бы старалась донести взглядом до него что-то важное. И в самый последний момент, перед тем как ее усаживали в машину, Елена отрицательно покачала Юрке головой.

Турецкий был в областной прокуратуре, когда ему сообщили, что Савельева арестована. Ему доложили, что взяли ее без каких-либо сложностей и проблем и что она отреагировала на арест так, как будто бы ждала его. А потому вела себя спокойно и не задавала лишних вопросов.

Дело поручили Сюгину, который недавно вернулся из Харькова. Турецкий попросил разрешения на допрос Савельевой.