Убитая монета

— Господа, я устал, извините… и не очень хорошо себя чувствую. Возможно, мы продолжим общение как-нибудь в другой раз? Если я задержан, хотелось бы пригласить адвоката. И кого-нибудь из нашего консульства.

— Мы уже поставили в известность консула о гибели российского гражданина.

— Вы не задержаны, господин «не адвокат» Виноградов. Однако, вам еще надо будет зайти в комиссариат и оформить официальный протокол, — инспектор написал свой служебный телефон и фамилию, вырвал листок из блокнота и передал его Владимиру Александровичу.

— Возможно, будет лучше, если вы мне сами перезвоните, когда все будет готово? — Предложил Виноградов. — Если хотите, можете прямо сегодня прислать через электронную почту вопросы на русском языке, я отвечу на них, а потом присяжный переводчик все оформит…

— Пожалуй, это неплохая идея, — переглянувшись с коллегой одобрил инспектор, и сразу же уточнил:

— Сколько еще вы пробудете в Австрии?

— Я планировал уехать сразу после окончания аукциона. Билеты на самолет у нас были куплены заранее, а Вена, сами знаете, достаточно дорогой город. Так что, дня три-четыре я еще точно буду в вашем распоряжении…

Эти ушлые адвокаты везде одинаковые, — подумали, видимо, полицейские, когда Владимир Александрович закрыл за собой дверь. Впрочем, и наши оперативники уголовного розыска не особенно отличаются от европейских, — подумал про себя в ответ Владимир Александрович…

По вагону, из конца в конец, прошли двое парней и девица, оставляя после себя легкое послевкусие родного матерка. Ничего удивительного. И какой-то особой опасности в этом не было — на сайтах пишут, что русскоязычных в австрийской столице уже тысяч тридцать, причем, только официально. Причем, вообще иммигранты из бывшего СССР создают обывателям в Австрии значительно меньше проблем, чем большинство остальных этнических групп. Вон, даже Московский бал проводят в Вене. А какой-нибудь дикий беженец с африканского севера запросто может здесь помочиться на улице, или снять обувь, носки и заняться в трамвае ногтями, — а полицейский старательно сделает вид, что не замечает. Потому как, толерантность, ведь где-то так принято, поэтому следует уважать чужую культуру…

Телефон… Вот оно, что еще зацепило тогда Виноградова. Полицейских интересовали не только последние звонки Живчика, но даже его собственный номер. Хотя, если бы смартфон покойного оказался в их распоряжении, инспектор задал бы вопросы совсем по-другому… Значит, на месте преступления «мобильника» не обнаружили? И забрал его, скорее всего, убийца… для чего? На всякий случай? Да нет, вряд ли — просто так носить с собой чужие гаджеты при современном развитии технологий слишком опасно. Значит, в памяти смартфона Живчика могло сохраниться нечто такое, что…

В конце вагона опять недружно, зато от души, пьяные мужские голоса затянули какой-то футбольный марш — на этот раз, тон задавал толстый дядя с пивным животом и в оранжево-фиолетовом шарфе, который не то сам когда-то гонял мяч по полю, не то просто всем сердцем болел за родную команду.

…Вчера, после общения с криминальной полицией, Владимир Александрович решил не задерживаться и побыстрее покинуть отель. Однако первым делом он достал из кармана пиджака свой айфон и включил звук, который убрал еще перед началом пресс-конференции, почти автоматически — по привычке, выработанной годами судебных заседаний и следственных действий. На дисплее тотчас же требовательно высветилось несколько пропущенных вызовов и короткое сообщение от госпожи Леверман с просьбой срочно перезвонить.

Три настойчивых звонка подряд были от нее же, а еще один — с номера, под которым у адвоката значился Живчик. Так, во сколько? Ага — в это время, получается, он был еще жив… Или это убийца перезвонил с телефона жертвы? Чтобы запутать следы и окончательно превратить все происходящее в очередной дурацкий сериал по мотивам какой-нибудь современной Агаты Кристи?

За период, пока телефон Виноградова находился в беззвучном режиме, было пропущено еще несколько звонков — в основном, незнакомые номера, или вызовы, не обязательные для ответа. Поэтому Владимир Александрович первым делом перезвонил своей доверительнице.

Соединили их сразу, и слышно было очень хорошо.

— Мария? Добрый день, прошу прощения. Никак не мог сразу ответить…

Разговор адвоката и госпожи Леверман продолжался недолго. Владимир Александрович, в основном, слушал, и успел задать всего несколько вопросов:

— То есть, вы уже в курсе?…Вы точно уверены?…Именно так я и должен ему передать? Хорошо, как скажете…Значит, я могу возвращаться?…Да, не за что. Тогда до встречи, созвонимся.

Владимир Александрович стоял уже в холле гостиницы, и швейцар приготовился отворить перед ним дверь на улицу. Но, немного помешкав, адвокат Виноградов убрал телефон, развернулся и подошел к столику с эмблемой нумизматического аукциона.

— Добрый день! Чем я могу сделать для вас?

Под знакомым плакатом сидел в этот раз не Йозеф, а какой-то другой, незнакомый студент со старательным выражением на лице.