Ублюдки и стрелочники

― Хорошо, хорошо, оставайся там. Я буду утром, чтобы помочь тебе переехать в твою квартиру. Можешь кое-что сделать для меня?

― Да, конечно, ― ответила я.

― Передай Хамильтону «спасибо» и скажи, что я рад, что он оказался в нужном месте в нужное время. И еще, передай, что ему всегда рады дома и то, что я скучаю по нему. Хотя нет, не надо, я напишу ему. С ним все хорошо? ― спросил Джек, его голос был тихим. ― Он кажется счастливым?

Я посмотрела Хамильтону в глаза, в глубине его угольно-черного взгляда пряталось что-то темное. Не могла сказать точно, что, но это не было моим предположением или выдумкой.

― Да, Джек, ― прошептала я.

― Увидимся утром, ― грубо произнес Джек перед тем, как положить трубку.

Таунхаус Хамильтона был хорошим, но довольно безликим. Несмотря на высококлассную мебель и просторную кухню, в этом месте не было ничего личного. На стенах не было никаких картин или фотографий, так же, как и не было никакого декора, который мог бы занять открытую планировку.

Все же были вещи, которые говорили о том, что Хамильтон здесь живет. На столешнице стояла керамическая миска, полная сезонных фруктов и овощей, подставка для ножей и ножниц выглядела изрядно использованной, кладовка была заполнена, а на холодильнике из нержавеющей стали висел список блюд на каждый день. По всей видимости, Хамильтон любил готовить. Он напевал что-то себе под нос, пока готовил какое-то простое блюдо.

― Так где же твоя соседка? ― поинтересовалась я, когда мы сели за кухонный стол для того, чтобы поесть приготовленные им тако.

― Она будет позже, ― сказал Хамильтон и запихнул еду себе в рот. ― Она работает барменом в местном баре и обычно задерживается допоздна по выходным. Иногда я навещаю ее, когда нахожусь дома.

Я взяла ложку, зачерпнула немного сметаны и положила себе на тарелку.

― Как вы познакомились? ― спросила я, мне было интересно узнать как можно больше о Хамильтоне.

― Мы ходили в одну школу. Я знаю ее с восьмого класса. Мы оба изгои в наших семьях. Ее папа был богатым священником, который руководил местной церковью. Когда всплыла правда, случился большой скандал.

― Оу, ― сказала я перед тем, как откусить большой кусок от своего тако. На вкус он был великолепен, я чуть не умерла от блаженства прямо здесь и сейчас. ― Черт, так вкусно, ― простонала я.

Хамильтон улыбнулся.

― Спасибо.

Я продолжила жевать. Маленькая Мама лежала в моих ногах. Хамильтон налил мне бокал красного вина, но я так и не сделала ни одного глотка.

― И сколько лет вы уже дружите? ― спросила я, надеясь, что мой голос прозвучал как обычно. Мне было интересно, сколько же ему лет. Хамильтон был определенно младше Джозефа, но он вел себя довольно зрело. Однажды я читала книгу, в которой рассказывалось, что от травм люди взрослеют раньше, а плохой опыт делает тебя более зрелым.

― Таким образом ты пытаешься узнать, сколько мне лет, ммм? ― поддразнил он.

― Просто интересно. Мне будет девятнадцать, когда появится мой младший брат или сестра, а у вас с Джозефом где-то такая же разница…

― Мне двадцать восемь, ― ответил Хамильтон до того, как сделать еще один укус.

― Не такой уж и старый, ― ответила я и потянулась к бокалу. Он цокнул и схватил мой бокал, на мгновение наши пальцы соприкоснулись.

― Я не знал, что ты несовершеннолетняя. Хочешь соку? Блядь, я мог попасть в тюрьму из-за сцены, которую устроил на свадьбе. Слава богу, что ты хотя бы не старшеклассница.

― Мне не нужен сок, ― ответила ему я.

― Тогда может молока? ― поддел он.

― Смешно, ― сухо ответила я, а Хамильтон лишь посмеялся. Конечно же, он встал, вылил содержимое моего бокала и достал из холодильника клюквенный сок. Я наблюдала, как тот налил немного, и весело покачала головой, когда Хамильтон сел напротив меня.

― Держи, теперь можешь прикинуться, что ты взрослая.

― Ты же помнишь, как наливал мне виски?

― Да, но это было до того, как я понял, что ты несовершеннолетняя, ― ответил он

― Возрастные ограничения для покупки алкоголя ― это смешно, то есть, я могу пойти на войну, но не могу купить себе пива?

― Ты слишком красивая, чтобы воевать, ― прошептал Хамильтон и вернулся на свое место. Потом медленно растянул губы в улыбку. Я поймала его взгляд, когда он облизал свои губы, мое сердце бешено колотилось, а Хамильтон, как ни в чем не бывало, сделал глоток.

― К тому же, я не могу воспринимать тебя, как алкоголика.

Я перенесла весь свой вес на кухонный стул.

― Я и не такая, у меня никогда не было времени на дикие подростковые бунты, ― призналась я и провела вилкой по тарелке.

― Вся моя жизнь ― один сплошной бунт, ― признался Хамильтон и откинулся со смехом на спинку стула. ― Давай, расскажи мне о своем самом сумасшедшем поступке. ― Я покраснела от его слов. Потому что знала ответ на его просьбу. Воспоминания, которые наполнили меня, были одновременно манящими и грязными. Мне пришлось бороться с улыбкой, которая так и хотела появиться у меня на лице. Хамильтон поднял одну бровь. ― Это будет интересно.

Я облизала губы и отвела взгляд.

― Ничего интересного, серьезно, особенно если сравнить с тем, что делал ты.

Хамильтон поддался вперед.