Ублюдки и стрелочники

Это действительно красивое место. Если бы Джозеф не захотел проводить свадьбу в родительском доме, чтобы чувствовать себя ближе к своей матери, мама с большим удовольствием закатила бы праздник здесь.

— Пойдем, — прошептал Хамильтон, прежде чем затащить меня в маленькую кладовку.

— Что ты делаешь? — спросила я, когда он захлопнул дверь.

— Это, — простонал Хамильтон, прежде чем обхватить меня за щеки и прижаться губами к моим.

Мы слились в жарком поцелуе. Сильное желание потрескивало между нами. Его язык полностью овладел моим ртом. Я застонала ему в губы, царапая его спину, как будто в этом не было ничего плохого.

Будто это естественно.

Будто это не сможет стать для нас разрушением.

Жар пробежал по моему позвоночнику, и мои соски затвердели, напряглись и терлись об тонкую ткань моего платья. Мое тело — это канистра с бензином, а его пальцы — зажигалка. Он легко мог спалить меня.

Хамильтон нашел подол моего платья и провел руками по внутренней стороне моих бедер, дразня меня, доставляя мне удовольствие, заставляя меня задыхаться от желания.

— Ты разрешишь мне попробовать тебя на вкус, Лепесток? — спросил он.

Его большой палец скользил по моим трусикам, и я застонала, прежде чем впилась зубами в его нижнюю губу. Я чувствовала себя такой дикой и такой жаждущей его прикосновений.

Я потянулась к молнии на платье, и Хамильтон стянул его с моего тела и швырнул дорогую ткань на пол. Моя голая грудь прижалась к его груди, и он погладил мои соски своей теплой ладонью. Я выгнула спину навстречу к нему.

— Если бы я так чертовски не хотел, чтобы ты оседлала мое лицо, я бы заставил тебя опуститься на колени и засунул бы свой член между твоих идеальных пухлых губ, красотка. — Его голос сорвался, когда он отстранился.

Хамильтон провел большим пальцем по моей нижней губе, его полуприкрытые глаза были полны возбуждения. Затем он лизнул мою шею. Мою грудь. Мом соски. Мой живот.

Выпрямившись, он прижал меня к стене. Громкий стук наполнил комнату от удара моего тела о твердую поверхность, за которым последовало тяжелое дыхание.

Выглядя, как бог, в этом идеальном костюме, Хамильтон опустился на колени и осторожно поднял мою ногу, на которой все еще были обуты дорогие туфли на шпильке. Он закинул мое бедро себе на плечо, затем уставился на тонкие черные трусики, которые были на мне.

— У меня есть пристрастие к трусикам, — сказал Хамильтон со злой ухмылкой. — Хочу, чтобы ты кончила в них, чтобы я мог забрать домой маленький сувенир, который пахнет твоим желанием.

Я была ошеломлена. Слишком ошеломлена похотью, но должна что-то сказать.

— Извращенец, — наконец, простонала я.

— И тебе это нравится, — сказал Хамильтон, прежде чем наклониться вперед и вдохнуть мой запах. Глубоко вдохнуть. — Скажи мне, что я могу взять твои трусики, когда мы закончим, Лепесток, — прошептал он.

— Ты можешь взять все, что только захочешь. Просто прикоснись ко мне, Хамильтон, — умоляла я. Но вместо того, чтобы дразнить мой комок нервов, он просто снова вдохнул мой запах. Хамильтон словно хотел наполнить свои легкие моим возбуждением. Затем, без предупреждения, его язык оказался на влажной ткани, и он начал пробовать меня на вкус. Удовольствие расцвело в моей груди. Это была грубая, жесткая и такая неправильная страсть.

— Так чертовски восхитительна. Как я и предполагал, — пробормотал Хамильтон, прежде чем сжать тонкую ткань, прикрывающую меня, и отодвинуть ее в сторону. — Посмотрите на эти блестящие половые губы. Такие горячие. Такие розовые и так нуждаются в моем языке.

— П-пожалуйста, — выдавила я.

— Ты хочешь, чтобы я сделал так, чтобы ты почувствовала себя хорошо, Лепесток? — спросил он. — Скажи мне, что хочешь, чтобы я тебя уничтожил, и я позволю тебе покрыть мое лицо своими соками.

Он слишком много говорил. В этом вся проблема, не так ли?

— Хамильтон, уничтожь меня.

И с мрачным смешком он ринулся к моему клитору, обхватил его губами и начал сосать. Мои ноги дрожали, я не могла удержать себя, и Хамильтону пришлось протянуть свободную руку и прижать меня к стене. Я запустила свои пальцы в его темные густые волосы и откинула голову назад, когда Хамильтон поочередно посасывал мой нуждающийся комочек и кружил вокруг него своим языком.

Я взобралась на самую вершину удовольствия. Он поедал меня, как голодный. Это было все, о чем я когда-либо мечтала, и даже больше.

— Черт, Хамильтон, — закричала я, когда мое тело напряглось от надвигающегося оргазма.

Он еще раз провел своим теплым языком по моему клитору, и все мое тело содрогнулось от силы, которое принесло мне удовольствие. Хамильтон поглощал каждую волну моего блаженства своим ртом, торжествующе улыбаясь, когда я терлась о его лицо.

Это был один из тех бесконечных оргазмов, которые, казалось, никогда не закончатся. Снова и снова. Казалось, что время остановилось. И маленькие толчки сотрясали меня. Я бы, наверное, рухнула на пол, если бы он не удержал меня.

— Ты чертовски хороша, Лепесток. Такая, какую я тебя и представлял, — пробормотал Хамильтон.

Я пыталась успокоить свое дыхание.