Убогие атеисты

Когда на глазоньки Чмо попадаются золотые груди куполов, он думает остановиться и заглянуть в церквушку, дабы отметить свою брошенность и ненужность. Подтвердить свою беспризорность. Но тихие пустые залы требует некой медлительности и спокойствия ума, и Чмо не решается заглянуть помолиться Боженьке, да и молиться ему особенно не за что. И неловко – своими словами. Поэтому Чмо избегает Боженьки.

Постепенно Чмо замедляется. Потому что перед ним расплывается маршрутик. Нет чёткой пунктирной линии и крестика в конце. Чмо неловко возвращаться домой и признавать свою нелепость, несамостоятельность. Лучше побыть аскетиком пару дней и дождаться, когда за ним явятся друзья и вернут его в квартиру на мягкий матрасик.

У Чмо нет никаких средств для автономного существования. Ни документиков, ни кушаний, ни водички, ни блокнотика с карандашиком. Только тонкая одежда и пара свёрнутых купюр номиналом в пятьдесят рублей. Чмо робко захаживает в минимаркет, где покупает бутылочку аквы, пару шоколадок и булочку. Несёт провизию в ручках. Неудобно нести. И со стороны, наверное, он производит впечатление дурочка. Но всё это не имеет значения. Чмо садится в автобус, покупает билетик, такой же несчастливый, как он сам. Для везения не хватает всего одной единички, и оттого билетик особенно зловещ. Он словно насмехается над ним. Последние денежки спущены, и теперь можно только ехать вперёд, ни о чём не думая. До самого конца.

Небо покрывается синяками. Вечерняя прохлада вместе с сердечком колотится внутри, и в груди Чмо что-то дрожит, трясётся, словно в зоне турбулентности. Зубки не клацают, но в горлышке непроглоченный сгусток вибрации. Чмо жалко самого себя, бедного мальчика, кинутого всеми.

Вскоре тьма становится почти осязаемой, настолько вязкой и густой, что её можно резать ножом, как чизкейк, политый шоколадным глянцем. Только фонари спасают от абсолютной слепоты. Но фонари эти заманчиво опасны, словно лампочки удильщиков на океанском дне. Одно неверное движение, и невидимое чудовище сцапает тебя и утащит в водоворот событий. Вдалеке гудит дорога, мерцает бледно-жёлтыми огнями фар. Лампочки дорожной гирлянды вспыхивают и тут же теряются в призрачной дали.

Чмо протыкает ноготками плёнку, в которой завёрнута сдоба, и медленно откусывает мякиш. Жуёт, не чувствуя вкуса. Запивает, чтобы не всухомятку. После трапезы предстоит решить, где скоротать ночь: на лавчонке или в подъезде с претензией на отопление. Поскольку Чмо всё-таки относится к Человеку Разумному, он успевает забежать в согретое изнутри здание. Там он минует пару лестничных пролётов. Ступеньки покатые и сырые. Чмо садится у стенки цвета вен. Попе твёрдо и всё ещё холодно, порой раздаётся гудение лифта, свет то гаснет, то загорается вновь.

Вначале мальчик озирается по сторонам, боясь, что его заметят и выгонят вон, но вскоре понимает, что такой угрозы нет, успокаивается, запихивает руки в карманы, где податливо чавкают растопленные шоколадки, и пытается склеить обрывки снов в сплошную ватную дрёму. Но огрызки сновидений то выбрасывают его обратно в реальность, то крупой рассыпаются в затылке.

Прятки

Фитоняша устраивает кастинг каждому движению. Она ставит хореографию, стараясь, чтобы танец не походил на импровизацию. Чтобы он был оригинальным и значимым. Чтобы нёс смысл. Не должно быть лишних вращений, декоративных взмахов и прочего мусора. Танец должен быть рациональным, а каждая поза – оправданной и понятной.

Её отвлекает очередная ссора двух олухов. Почему они просто не могут оставить друг друга в покое? Зачем лезть друг другу в трусы? На этот раз склока заканчивается тем, что Чмо хлопает дверью. Не просто хлопает – аплодирует. Девушку бесит его мнительность. Сколько можно выпячивать себя? Свалил – пусть и уматывает, она точно не станет его возвращать.

– Да ради бога! – вдогонку кричит Гот. – Проваливай!

Фитоняша увеличивает громкость музыки, чтобы изолироваться от происходящего, но весь творческий настрой уже сбит. Никто не захочет уплетать вкусный торт, когда именинник внезапно для всех вышагивает из окна. Никто не захочет заниматься сексом, когда узнаёт, что сопостельник тебе изменяет.

Вот и Фитоняша скисает. Поникшая, вырубает надоевшую мелодию и подходит к Фотоняше. Жалуется ей на свою участь.

Девчонки болтают до позднего вечера, пока их пижамную вечеринку не нарушает крысоволосый парень с Болью на руках.

– Уже смеркалось. Что-то мне волнительно за него, – извиняющимся тоном говорит он.

– Не маленький. Нечего реагировать на его психи, – твёрдо решает Фитоняша.

Тем временем Боль пикирует на пол и с любопытством обнюхивает иконостас…

…Ночью Фитоняше тревожно. Ощущение проблемы комкает воздух и наваливается на грудь, не позволяя расслабиться. Совестно щеголять во снах, когда твой почти друг – или кто-то вроде друга – бредёт в потёмках. Оказывается, совесть просыпается тогда, когда ей снятся кошмары. Кошмары, в которых Чмо сбивают автомобили, в которых он теряется и исчезает навсегда.