Убойная фарцовка

Жиган этот анекдот знал. Арестовали убийцу, перебившего с десяток старушек. И следователь интересуется: «Ну как же так? Как вы убили бабку за каких-то двадцать копеек?» – «Ничего вы не понимаете, гражданин следователь. Пять бабок – уже рубль!»

Никого и никогда Жигану жалко не было. Он жил в микросоциуме, где воровать и убивать, если ты воруешь не у своих, а убиваешь чужих, не считалось чем-то очень уж зазорным. Тем более убивать за иконы. Вон, двоюродные дядьки его прошлись по домам священнослужителей, пять человек грохнули. И ничего. Жили не тужили. И были уважаемы родичами как хорошие добытчики. Только плохо, что их все-таки арестовали и расстреляли. И другого дальнего родственника – карманника и вора, в общей сложности порезавшего насмерть одиннадцать человек, тоже арестовали и, понятное дело, расстреляли. Нельзя недооценивать окружающий мир, его способность к ответу. В школе, где Жиган с трудом добрался до седьмого класса, учителя говорили: «Действие равно противодействию». Ничего он не запомнил из школьной программы, кроме сложения, вычитания и этого закона, в котором была какая-то изначальная мудрость.

– Что, Жиган? Боишься? – хмыкнул все так же нервно Студент.

– Ничего я не боюсь! – воскликнул раздраженно Жиган.

– И правильно. Бабкой больше, бабкой меньше, от человечества не убудет… Мы рождены, чтобы брать. А они, чтобы отдавать или умирать.

Такая непоколебимая уверенность была в этих словах, что Жигана мороз продрал по коже.

Он видел, что его подельник слишком сильно разогнался. И не по дороге, по которой сейчас летел вперед «Москвич». А по жизни, по которой он несся, все наращивая скорость и не обращая внимания на мокрую дорогу судьбы и предупреждающие знаки…

Жиган вдруг вспомнил о трех паспортах, которые лежали в укромном месте. Родители, когда он появился на свет, как раз кочевали и предусмотрительно получили на него свидетельства о рождении в разных сельсоветах на разные имена. Неважно как, но по этим свидетельствам семья выправила три паспорта. По одному он жил, два прятал. Как бы в ближайшее время не настала пора их использовать. Главное – не упустить момент и вовремя исчезнуть.

А может, шепнуть родственникам, чтобы разобрались со Студентом? Нож в печень – и концы в воду. И живи себе как раньше.

Поймав на себе взгляд, Студент зыркнул в его сторону:

– Чего смотришь? Не нравлюсь тебе таким?

– Нравишься, Рома. Очень нравишься, – с тоской произнес Жиган.

Ему пришла в голову светлая мысль – а может, не стоит ждать. Попросить остановить машину, чтобы отлить. Да и ножичек Студенту в шею. Прямо сейчас. Не откладывая в долгий ящик…

Глава 11

– Сказал, что монеты только на лом и годятся, – вздохнул высохший старичок с характерным алкогольным отливом кожи. – По весу мне и насчитал деньги, себе взял треть. Сказал, что ему тоже на жизнь надо, иначе чего он со мной возится? Ну, я ведь с понятием. Пускай так будет.

– Сколько монет передали ему? – спросил Уланов.

– Пять. Ну, получил немножко. На жизнь хватило. Еще и телевизор новый справил…

В помещении парткома ГУВД Москвы была толкотня, как перед подготовкой к первомайской демонстрации. Места там было много. Особенно радовало изобилие столов и стульев. Теперь за каждым столом кого-то допрашивали. И все это столпотворение устроил Уланов.

Листая книжки и тетради Гетмана, он предположил, что большинство телефонов и отметок в них относятся к деловым контактам. То есть это люди, с которыми у спекулянта были отношения купи-продай.

Уланов выделил для начала первые полсотни телефонных номеров. Направил запрос в МГТС, установил адреса абонентов. И выписал пачку повесток. Потом созвонился с руководителем факультета Высшей школы милиции, которого неплохо знал еще в бытность того начальником отдела МУРа. Тот выделил для благого дела пару десятков курсантов. Те вместе с участковыми обошли все адреса и вручили повестки под роспись.

Было решено не тянуть кота за хвост и обработать первую партию свидетелей за один-два дня. Для этого к мероприятию привлекли свободных оперативников из следственной группы, а также несколько самых подготовленных курсантов.

Уланов тщательно составил опросник, рассчитанный на разговор как со случайными деловыми партнерами Гетмана, так и с его близкими знакомыми. «Когда познакомились с ним? Какие отношения? С кем общался?» Но главное – коммерческая и коллекционная деятельность. И ордена. Видели ли у него ордена? Продавали? Покупали?

И вот теперь в помещении парткома царила сумасшедшая суета.

– Спасибо, – кивнул Уланов, протягивая старичку протокол. – Распишитесь здесь, здесь и здесь…

– А чего, продешевил я? – осторожно спросил тот.

– Мягко сказано, – хмыкнул Уланов.

– Вот же фашист он поганый! Сразу рожа его не понравилась.

– Вы свободны. Вас проводят…

На стол перед Улановым курсант положил очередной протокол допроса. Еще одна бабулька призналась, что продала антикварные золотые изделия Хмельницкому. Тоже за бесценок – мол, вещи старые, дряхлые, только на лом их.