Убойная фарцовка

Утром, бледный, как вампир, он явился в кабинет. И узнал, что Гетман извел весь персонал ИВС призывами подать ему немедленно того самого муровца.

Подать так подать. Уланов ждать не стал и тут же отправился в ИВС.

От гонора Гетмана не осталось и следа. Показная неприступность и строгость ушли. Было заметно, что человек подавлен, дезориентирован и не знает, что делать.

– Ну что, продолжим разговор? – спросил Уланов, приглашая Хмельницкого присаживаться.

– Да, – кивнул тот, устраиваясь на краешке стула.

– Насколько я понимаю, за то время, что мы не виделись, в вашей памяти произошли изменения к лучшему.

– Ну как сказать, – замялся Гетман. – Я пытался вспомнить. Какие-то варианты. Могу попытаться помочь. Но… Даже не знаю.

– А я все отлично знаю, – сказал Уланов. – Я сейчас ухожу. А вы остаетесь.

– Но…

– Времени нет у меня с вами возиться, Бронислав Анатольевич. Дел просто тьма. Вон, нужно материалы готовить на возбуждение в отношении вас дела о незаконных валютных операциях. А это бумаги, бумаги. Так что поймите меня.

Гетман потупился. Потом поднял глаза:

– Хорошо. Расскажу все. При одном условии.

– Каком же?

– Мы забываем о валютных операциях, – произнес Гетман, а потом добавил твердо: – Или так. Или никак.

– Что же, такое возможно. Только при двух условиях. Первое – информация должна быть значима и действительно помочь нам.

– Поможет. Непременно…

– Второе – вы говорите все, как было. То, что играет против вас, в протокол не попадет. Останется между нами. Но я должен знать все.

Гетман замялся, потом кивнул:

– Принимаю.

– Как на исповеди, Бронислав Анатольевич… Учтите, я увижу, когда вы начнете юлить и лукавить. Простите, но у вас это на лице написано.

– Плохо вы меня знаете, – с прорезавшейся былой гордостью произнес Гетман.

– И надеюсь, после нашего разговора ближе не узнать. Поговорим и разойдемся. К обоюдному удовольствию… Кто вам продал орден?

– Роман Шушканов. Из Иваново.

– Сказал, где взял?

– Нет!

– Бронислав Анатольевич, – укоризненно произнес Уланов. – Мы так не договаривались.

– Да, я знал. – Гетман нервно сцепил пальцы, хрустнул ими, и у него будто сорвало вентиль. – Все я знал! И крал он для меня. Довольны?

– Поподробнее.

– Я с ним познакомился году в семьдесят девятом. Парень очень любил деньги. Фарцевал немного, за что его выгнали из Ивановского университета. Мне таскал какие-то не слишком дорогие монетки. И мечтал о большем.

– И вы ему это большее предложили.

– Был грех… Я ему сказал – что ты по копеечке хватаешь. Парень неглупый, обаятельный, можешь в доверие входить. Ветеранов много, которым уже о душе надо думать, а не о земном. Езжай к ним под видом журналиста. Отвлеки внимание и незаметненько орденок щипчиками от планок отцепи. За каждый по восемьсот-девятьсот рублей получишь…

– И как? – спросил Уланов, прикидывая, сколько же народу этот паук научил такому незамысловатому способу личного обогащения.

– Стахановец! Стал таскать чуть ли не каждую неделю то орден Ленина, то Звезду Героя.

– И вы покупали?

– Покупал я. Покупал. Может, не прав был, не знаю. Но сделанного не воротишь.

– Он рассказывал вам, у кого брал награды?

– Просто говорил – вот очередная партия железа, презент от ветеранской организации. И так все было ясно.

– А после убийства адмирала Богатырева не приходил к вам?

– Нет. Я уже несколько месяцев как прекратил с ним всяческое общение.

– Почему?

– Из-за ряда обстоятельств я завязал с орденами. И избавился даже от тех, что были в коллекции. Монеты – вот это мое, родное. А ордена меня всегда интересовали только в плане коммерции.

– От такого гешефта отказались, – усмехнулся Уланов.

– Были причины. Они к делу совершенно не относятся… Но с Романом я прервал отношения еще раньше.

– Почему?

– Он сильно изменился. Стал одержимым этим делом.

– Что вы имеете в виду?

– Общаясь с ним, я понял, что ему нравятся уже не столько деньги, сколько сам процесс их добычи. Он испытывал от этого радость. Вошел в раж. Такие люди слетают с тормозов. И увлекают за собой в пропасть окружающих… Я его стал просто бояться…

– К кому он мог пойти со своим товаром?

– Не знаю… Клуба фалеристов он боялся. Не думаю, что у него есть такой же честный и кредитоспособный покупатель, как я. Скорее всего у него с реализацией товара дело обстоит неважно.

– То есть ордена Ушакова могут быть у него до сих пор?

– Наверняка. Появись они на рынке, я бы знал.

– Как? Вы же больше орденами не занимаетесь.

– Не занимаюсь. Но знаю… Вы не представляете, сколько я всего знаю.

– Не поделитесь знаниями?

– Я честно выполнил договор?

– Да.

– Тогда, наверное, и взаимные претензии закончились.

– Закончились… Только за подмосковные дела вам все равно отвечать придется.

– Отвечу. Мне там вменяется заранее не обещанная скупка краденого. Я вытяну на условное наказание. С работой, правда, придется расстаться. Но я найду себя. Я всегда находил себя. Мне никогда не будет плохо, – будто восточную мантру прочитал Гетман.

– Ну тогда успехов вам в ваших начинаниях… Может быть, еще и встретимся по работе, когда вы решите взять очередную коммерческую высоту.