Убойная примета

– Подумал, – буркнул Дягилев. – Это уже будет другая тема. Решат, что подражает кто-то, расследовать активнее начнут. Что вам нужно?! Мышин больше никого не достает заявами, «висяка» нет, что не так?! Восемь лет раскрыть не могли, тут им весь расклад – и все расстроены! Спасибо бы сказали, дядь Гриша, вам же в первую очередь легче – жалоб меньше!

Мелешко не знал, что ответить. Они стояли на мосту, под высоким сентябрьским небом, тихо жил своей жизнью под ногами ерик, а участковый не мог подобрать слова, чтобы объяснить элементарное – что совершено непоправимое, ужасное. Не мог сделать так, чтобы тот понял его.

– Но если это было ради романа, почему он повесился?

Дягилев пожал плечами:

– Испугался, наверное. Он же ненормальный был. Подумал, что за ним теперь придут. Да уже и не важно.

– Значит, так, – спустя минуты две, подумав, сказал Мелешко. – Сегодня пишешь рапорт об увольнении. Иначе всем расскажу.

Роман посмотрел на него и вдруг легко, даже весело рассмеялся:

– Что расскажешь, дядь Гриш? Что ты спятил от нагрузки, ерунды напридумывал, а я над тобой подшутил? – Дягилев сплюнул в реку. – Руку надо пожать тому, кто его повеситься заставил, – продолжал он. – Люди хоть бояться перестанут. Одна скотина запугала весь район, а найти не могут – все, нашли, радуйтесь. Не занимайтесь ерундой, дядь Гриш.

– Но убийства будут продолжаться.

– Ну и ловите. Поймаете – закроете!

– Рома, ты не понимаешь. – Мелешко даже не насторожило «ловите». – Никто не свалит на покойника вину только потому, что он что-то там рассказал. Нужна целая совокупность доказательств.

– Слух все равно уже пущен.

…Роман Дягилев ушел, а участковый Мелешко остался стоять, задумчиво глядя на перила. Кто-то из них, сотрудников с погонами, сейчас был преступно не прав…

В суете, в победах и провалах, рутине и светлых днях пролетели почти два года.

Терещенко ушел в Управление, его место занял симпатичный, но немного неповоротливый Кошелев, сразу вошедший в историю розыска как самый обстоятельный и занудный сотрудник десятилетия. Березяк плотно засел на группе «А», Шинкаренко действительно перевелся в другой райотдел, на повышение, и забрал с собой Рому Дягилева. Еще двое новеньких – Джалимов и Ковтуновский – пришли только после университета; Джалимов на общественных началах, подзабив на учебу, два последних года не вылезал из угро своего района и был, по сути, готовым опером, а Ковтуновский очень напоминал Постовенцеву Березяка в худший его период. Демьяненко стал заместителем начальника угро и пока из отдела не уходил, но собирался. Кадровые перестановки не влияли на количество работы, поэтому все шло в штатном режиме…

Вечер августовского вторника исключением не стал. Оперативники занимались своими делами, благо планерки не предвиделось. Кошелев печатал запросы, дублируя себе под нос каждое слово, от чего казалось, что в кабинете работает генератор, Постовенцев подшивал бумаги к ДОУ, Джалимов наводил порядок в своих записях.

Замначальника сразу никто не заметил.

– Макс. – Выражение лица Демьяненко было странным; он зашел в кабинет и стал, облокотившись плечом о шкаф; Кошелев продолжил печатать под свое «бу-бу-бу», а Постовенцев и Джалимов уставились на коллегу.

– Ну? – спросил Максим.

Демьяненко улыбнулся еще шире:

– Труп девушки нашли в лесополосе. Возле Темного.

У Постовенцева неприятно заныло в желудке. Алексей мог не продолжать. С сообщением об обычном трупе он бы с такой миной не пришел.

– Похоже?

– Один в один. Только снова с бутылкой.

– Да мать его так…

– Мать не мать, а мы в первых рядах. Поехали смотреть, что там. Еще и Мелешко в командировке, уехал в Екатеринбург… Собирайся, вперед. Эдуард с нами поедет. Эдик! Руслан, пни его.

Джалимов исполнил указание в лучшем виде: швырнул в Кошелева наспех спрессованным комком бумаги. Комок приземлился аккурат на клавиатуру.

– А? – прервал «бу-бу-бу» Кошелев. – Чего?

– Едем, у нас труп криминальный.

– Сейчас, полчасика еще, и поедем.

– Эдик, все оставляй, и едем.

– Чего? Да, еще полчасика, и поедем.

– Эдик! – заорали хором Постовенцев и Демьяненко.

Кошелев снова отвлекся от документации:

– А? Чего?

Даже Газиев иногда выходил из себя на планерках от этого «а, чего» и неторопливости нового опера. Но Кошелев был настолько наивным и так свято верящим в то, что справедливость восторжествует, если он лично приложит к этому все усилия, что язык не поворачивался сказать ему что-то неприятное, даже если высказывание было адекватным. Все, кому не лень, отправляли Эдика на беседы с самыми неприятными гражданами, беззастенчиво пользуясь его безотказностью. И больше чем в половине случаев Кошелев своим «бу-бу-бу» решал то, что долгое время не могли решить опытные сотрудники угро. Поэтому его очередное «чего» только разрядило атмосферу.

– Бумажки – в сторону, сам – на выход! – уже спокойно отдал команду Демьяненко. – Получаса у нас нет.

– Понял, – спокойно ответил Кошелев, аккуратно сложил бумаги в сейф, поднялся и взял из-под стола свой чемоданчик, где неизменно наличествовала бумага, три ручки и две упаковки леденцов. – Я готов.