Убойная примета

Второй участковый, замещающий Мелешко, был совсем молодым мальчишкой – ровесник Ковтуновского, года двадцать два на вид, и то максимум. Он бестолково суетился, пытаясь что-то объяснить и постоянно роняя то протоколы, то ручку; в ТПМ опера были уже пять минут, но так ничего внятного от него не услышали.

– Ладно, едем, – махнул рукой Демьяненко, – на месте посмотрим. Машина есть у тебя?

– Да-да, конечно…

– Давай вперед, мы за тобой. Руслан, – помимо прочих качеств, Джалимов обладал еще и собственной «Тойотой», – на твоей, не против?

– Не против.

Разговор о «серии» продолжился в машине.

– Если там опять бензин и удушение, то что делать-то будем? А кстати, – спохватился Постовенцев, – комитетский едет?

– У него обыск, закончит – и сразу к нам.

– А кто, Карпов?

– Нет, он на аттестации. Желин.

– У-у-у, не-е-ет… – Желин был самым неторопливым, скрупулезным и занудным из всех следователей комитета, которых они встречали. Однажды Дягилев, выехавший с ним в обед на пустяковый ОМП, вернулся около одиннадцати вечера – только протокол ОМП Желин составлял больше трех с половиной часов, при этом оперативника он не отпускал «на всякий случай». – Он же нам всю душу вынет.

– В этом даже не сомневайся.

Сотрудники переглянулись, одновременно подумав: «Натравим на него Кошелева». По степени занудства эти двое могли вполне успешно соперничать.

«Уазик» участкового замигал «аварийкой», останавливаясь. Джалимов аккуратно притормозил рядом. Хлопанье дверцами, беглый взгляд вокруг – почти то же самое место, мать его, почти то же самое… Метрах в двадцати – темно-зеленые заросли, сквозь них видно троих, женщину и двух мужчин. Один курит.

– Вы бы не курили тут, – сказал Демьяненко, подходя к ним. – Сейчас набросаете окурков, а потом крайним будете.

– Я в па-пачку ск-кладываю, – закивал мужчина. Руки у него тряслись. – З-знаю, у м-меня брат в прок-куратуре р-работал.

– Хорошо. Кто обнаружил?

– Йя-я.

– Мы из «СлавГеодез», – пояснила женщина. – Замеряем расстояние для участков. Почувствовали запах странный. Филипп пошел, ну и… Можно, мы не будем туда второй раз ходить?

– Нужно, – сказал Кошелев. – Место происшествия затаптывать нельзя. Даже если дожди прошли. Потому что…

Оставив Эдика посвящать непосвященных, оперативники прошли вперед, на этот самый запах.

Постовенцев понял, что такое дежавю.

Убийца снова ничего не взял, кроме документов. И все, как прежде: полусгоревший женский труп, изуродованное лицо, лохмотья, прилипшие к телу, разложение – такая жара… вбитая бутылка между ног; над ней снова будет колдовать криминалист – и снова, голову об заклад, не получит ни отпечатков, ни потожировых следов. Земля плотная, сбитая, отпечатков протектора шин и своего-то автомобиля не видно в пыли, а уж тех, кто приезжал двумя неделями, тремя, месяцем раньше… Не говоря о следах обуви…

– И? – все же прервал молчание Максим. – «Серия»?

– Может, подражает кто. История прогремела на весь край, мало ли ненормальных. А может, совпадение.

Подошедший к ним Кошелев попросил, чтобы его посвятили в «прогремевшую историю»; Демьяненко коротко изложил события прошлых лет. Старлей глубоко задумался.

– Мы Желина ждать будем? – уточнил Постовенцев. – Или сразу в ТМП поедем?

– Дождемся. Иначе опять начнется.

– Тут такое дело. – Молоденький участковый, хоть и очень бледный, все же поперся следом за Кошелевым и старательно отворачивался от трупа. – У нас тут девчонка пропала дня три назад. Вроде бы на моря уехала, но вот только все документы дома остались. И телефон не отвечает. Заявления не было, но на хуторе все знают…

– Она лежит минимум три недели, а не три дня.

– Да я вот просто… на всякий случай…

– Так. Кошелев, давай по-быстрому опрашивай женщину, ты… как тебя?

– Костя… Свазон фамилия.

– Константин, опроси заику и второго, тоже в десять слов, пока следака нет, мы пока поразмышляем. Поопрашивай еще… есть рядом какие-то домики, может, что-то вроде сторожек? Или хоть сортиры на худой конец?

– Все на трассе…

– Толку с той трассы. Макс, никого похожего у тебя нет? – Постовенцев тоже отворачивался от трупа, как мог. Он физически не мог видеть эту бутылку, до тошноты. – Максим!

– Не знаю. По одежде вроде нет.

– Вроде или нет?

Постовенцев заставил себя повернуться. Из одежды мало что осталось: сгоревшая, влипшая в тело ткань. Обуви не было. Он снова отвернулся.

– Драгоценностей нет, – информировал его Демьяненко. – Ладно, ждем эксперта со следаком, что они скажут…

– И все убийства были, как я понял, возле этого хутора? – вдруг подал голос Кошелев. – Именно девушек, именно летом?

– Да.

– А вы что, не могли тут патруль наладить? С июня по август? Пусть бы катались, высматривали.

– Катались уже. Они в одном месте катаются, а кто-то километрах в трех девушку душит.

– Но ведь заметно же было бы, что огонь.

– Эдик, у нас семь трупов точно таких же. Ни один свидетель не сказал, что видел огонь, а ведь после четвертого убоя мы все хутора и МТФ рядом вверх ногами поставили. Никто не видел ничего.

– Так не бывает. Плохо спрашивали.

– Вот сегодня у тебя есть шанс спросить лучше. Только жаль, не у кого.