Убойная примета

Но на безрыбье сам раком станешь, и оперативники работали с тем, что Бог послал – принялись устанавливать, у кого в хуторах Крюкино и Кирпилиевском есть бежевые «шестерки», кто в хуторах Крюкино и Кирпилиевском знает людей с бежевыми «шестерками», кто в хуторах Крюкино и Кирпилиевском продавал бежевые «шестерки»… В общем, зацепились за автомобиль, потому что с помощью сутенера фоторобот-то примерный составили, но по нему можно было задерживать всех мужчин от тридцати лет славянской внешности, начиная от половины оперсостава розыска и заканчивая следователем прокуратуры Карповым.

Несмотря на все усилия, поголовную проверку районных извращенцев, блокпосты на дорогах и даже попытки провокаций, маньяк словно ушел на дно – бесследно исчез, как и не было его. Родственники Беляевой, погоревав, опять же жалобами на волокиту в расследовании прокуратуру забрасывать не собирались, так что после двух продлений срока предварительного следствия пятитомное дело серийника отправилось в архив.

И вот спустя время – опять…

На этот раз труп пролежал в небольшом леске между теми же Темным и Кирпилиевским не меньше полутора месяцев, а то и все два, и чтобы определить причину смерти, придется дожидаться результатов гистологического исследования. Но Степанов уже сейчас мог сказать, что подъязычка у женщины сломана, как и у первых двух жертв. Тело сильно обожжено, лоскуты одежды сохранились только под трупом, где были придавлены к земле спиной; обгорание сильное, поджигали снова уже после наступления смерти. Все это эксперт сообщил Газиеву, а потом и прибывшему на место происшествия Карпову, у которого лицо было обреченным: шутка ли, снова «висяк», а там вдруг придется поднимать нераскрытые дела из архива, соединять их с новым убийством, тут не избежать вызова в краевую прокуратуру, где следователю зададут один скромный вопрос: где преступник? А если услышат, что следователь понятия о личности преступника не имеет, то последует другой вопрос, еще скромнее: а не просиживает ли он, следователь, штаны на занимаемой должности? И хоть основные шишки полетят в оперативников угро, свою парочку следователь тоже поймает.

– Возобновлять те дела пока не будем, – мрачно сообщил Карпов. – Возбудим по факту убийства, будем проверять, серия это или нет. Степанов все равно до результатов гистологии не даст причины смерти.

– «Серия» или нет? – Демьяненко выразительно посмотрел на обожженный труп, потом глянул на Карпова. – «Серия» или нет? Ты полагаешь, у нас тут весь район психически больной, что ли? Или баба сама заползла в лесополосу, померла, а мимо шел лесник с канистрой бензина – дай, думает, подожгу!

– Может, это самоубийство…

– Точно. Задушила себя, а перед смертью, как начала терять сознание, облилась бензином и чиркнула спичкой. Изощренный суицид, обычно наши-то проще делают: вешаются, там, или вены режут…

– Что она задушена, еще никто не сказал, – хмуро возразил Карпов. – На взгляд, конечно, можно много чего вымыслить…

– Давай тогда и дело не возбуждать.

Карпов только досадливо отмахнулся, вздохнув, раскрыл планшет и начал писать протокол осмотра места происшествия. Участковый Свазон уже вел к трупу двух разнополых маргиналов, спотыкающихся по дороге, и одного приличного на вид мужичка. Лет под пятьдесят – крепенький, сбитый, румянощекий, он выглядел типичным зажиточным крестьянином с фермерским хозяйством, приносящим неплохие доходы.

Газиев узнал в нем главу Центрального сельского поселения, неплохого, в сущности, мужика, который воровал, конечно, но вел себя при этом достойно – и он цветет, и поселение процветает. Старшая дочь главы училась за границей, неработающий младший сынок рассекал по району на мотоцикле стоимостью примерно с трехкомнатную квартиру, зато в Центральном сельском поселении не было ни одной семьи, живущей на грани бедности, ни одного дома с земляным полом, ни одного ребенка, на которого не выплачивалось бы пособие. И в школу все учащиеся ездили организованно, двумя большими автобусами, купленными тем же главой. Жители поселения на своего Илью Ивановича Бурака нарадоваться не могли – пусть ворует, дай ему Бог здоровья и некомпетентных налоговиков, зато в каждом хуторе – спортплощадка, а в поселке Центральном – чистый уютный детский сад, куда детки, опять же, доставляются специальным автобусом. Да пусть он хоть третий дом за границей купит…

– Приветствую, приветствую вас, – с одышкой зачастил Бурак, добравшись-таки до лесополосы и теперь промокая платочком пот на лбу. – Несчастье-то какое опять. Виктор Викторович, здравствуй, дорогой. – С экспертом Бурак, заядлый охотник, проводил все вылазки в охотничьи сезоны. – Нужно взглянуть, да?

– Глядеть особо не на что, – сказал Газиев, который Бурака инстинктивно недолюбливал. Не то чтобы завидовал – просто не любил. И за торопливость его показушную, и за созданный имидж рубахи-парня, и за… двуличие какое-то, что ли. Словами он выразить не мог, но к Бураку никакой приязни не испытывал. – Тут нам больше эти друзья бы помогли.