Уборщица. История матери-одиночки, вырвавшейся из нищеты

– А вы, Стефани, – сказала вторая, – мать-одиночка, правда же? Моя подруга только что пережила кошмарный развод – ужас, как нелегко ей пришлось! Вы не знаете какую-нибудь организацию, где могут помочь?

– Хм… конечно, – выдавила я, нервно стреляя в разные стороны глазами. Три женщины стояли вокруг стола рядом с нами, держа в руках тарелочки с морковными палочками и кусочками брокколи с соусом «ранч». Теперь они все повернулись ко мне. Официальной матери-одиночке. Я пробормотала названия пары служб по дотациям на продукты и оплату яслей.

Одна из мамаш, невысокая дама с темными подстриженными волосами и круглым лицом, фыркнула и высоко задрала подбородок.

– Когда Джека в прошлом году уволили, – сказала она, – нам всем троим пришлось переехать к моим родителям. Помнишь?

Она толкнула локтем в бок женщину, стоявшую рядом с ней.

– В той комнатке даже кроватку Джилли некуда было всунуть, пришлось ставить прямо к стене. Мы были словно бездомные. Бездомные!

Подруга говорившей кивнула, сделав печальное лицо.

– Хорошо еще, мы кое-что отложили на черный день.

Вторая мамаша кивнула тоже. Все они повернулись ко мне, ожидая ответа. Я посмотрела на тарелку Мии с чипсами и размокшим хот-догом, которую она сунула мне в руки. Мы с ней не принесли никакого угощения, поэтому я сама решила не есть. Я понятия не имела, что говорить. Что они бы сказали, увидев комнату, в которой нам с Мией приходилось жить? Я не могла дать ей дом и хорошую еду, я принимала любую помощь, чтобы продержаться. Самым неприятным в зависимости от государственных дотаций было то, что они превращались в штрафы, стоило нашей жизни немного наладиться. Если я превышала нижнюю планку доходов хоть на пару долларов, то теряла сотни в виде пособий. Из-за работы с почасовой оплатой я должна была подавать отчет о зарплате каждые несколько месяцев. Заработав на 50 долларов больше, я лишалась такой же суммы из дотации на детский сад. Иногда мне не выплачивали ее вообще. Мне не оставляли возможности накопить денег. Система держала меня в тисках, топила, не давая выбраться на поверхность.

Одна из мамочек спросила, о ком идет речь – кто развелся? – и они вернулись к своим сплетням, а я смогла потихоньку сбежать.

Может, они чувствовали себя не лучше, чем я. Может, в браке они ощущали даже большее одиночество. Может, все мы хотели чего-то и уже лишились надежды это обрести.

Я думала о приступах гнева у Мии, о том, что едва не потеряла ее в той аварии, о том, что мы ходим дома в куртках, потому что у нас нет денег на отопление. О том, как все выходные без Мии я чистила сортиры и драила полы.

В ту зиму я приняла еще одно решение и начала вести онлайн-дневник в другом формате. До этого я писала в основном о трудностях, с которыми нам приходилось сталкиваться, поскольку не знала, где еще могу о них рассказать. Время от времени там проскакивали описания моментов счастья, красоты и радости, которые бывали у нас Мией. Я решила отныне сосредоточиться на них, изменив тему блога, и назвала его Натюрморт с Мией. Мне хотелось уделять больше внимания таким мгновениям, как сейчас, когда я сидела за столом, погрузившись в собственные мысли, и смотрела, как она рисует, чтобы потом легче восстанавливать их в памяти.

Этот блог стал тем светлым пятном в моей жизни, о котором я мечтала, выходом для слов и фотографий, способом справляться со стрессами и страхами и фокусироваться на том, что я больше всего любила, – на моей дочери и на писательстве. Я фотографировала Мию, пока она, восхищенная, познавала мир. В такие минуты меня охватывало чувство, что я справляюсь даже лучше, чем хотела бы.

Не о такой жизни для нас я мечтала, но пока это было все, что я могла предложить. Так будет не всегда! Я повторяла себе эти слова, чтобы чувство вины за наше жилье, за то, что у моей дочери многого нет – ни своей комнаты, ни обильной еды, – не поглотило меня с головой. Я мечтала, чтобы у Мии был дом с просторным двором и террасой, с дорожкой, чтобы прыгать на ней в классики. Мия говорила, что хочет песочницу и качели, как в подготовительной школе, когда мы играли с ней в «дом нашей мечты». Мы представляли, где хотели бы жить, чем заниматься, и эта игра увлекала ее не меньше, чем меня.

Мы находились в самом начале пути. На старте. Сидя за тем столом, я чувствовала, что время будто остановилось, пока Мия проводила по бумаге своей кистью. Мы были в тепле. У нас был дом, друг у друга были мы, и нас связывала глубокая и сильная любовь. Нам приходилось бороться, справляться, сводить концы с концами и все начинать заново, но я все равно не забывала остановиться и сделать глубокий вдох, наслаждаясь редкими мгновениями красоты и покоя.

В тот вечер позвонила Пэм, и я разговаривала с ней, по-прежнему сидя за столом и глядя в окно на снег.

– Ты сможешь выехать? – с надеждой в голосе спросила она.

– Я уже пыталась, – ответила я, поднимаясь на ноги, чтобы посмотреть через остекление нашей запертой сейчас спальни на улицу. – Выкатилась с парковки на дорогу и забуксовала.